сыну слово и пока не порывалась навестить «внученьку». Дочь бывшего мента несколько раз звонила Жулику на мобильник, намекая на встречу, но Сазонов был непреклонен и тверд: пока не раздаст долги, ни о каких встречах не может быть и речи. Для последнего аккорда в великой криминальной симфонии, сочиненной им, требовалось выждать некоторое время. Этот аккорд, по мнению профессионального афериста, должен был прозвучать именно сегодня.
Неброскому «жигулю», купленному Пиляевой по доверенности, отводилась роль наблюдательного пункта.
– Итак, Рита, сейчас все мы станем свидетелями душещипательной драмы под названием «Жадность губит фраеров», – улыбнулся Леха и, достав из кармана мобильник, принялся набирать номер мобильника Голенкова.
Мобильник, купленный всего час назад, был знатный, с многочисленными наворотами. Однако из всех наворотов Сазонова интересовал только режим записи телефонных разговоров.
Конечно, бывший оперативник уже знал о вскрытии блиндированного сейфа в ресторанном подвале. Технология ограбления также не осталась для него тайной. Но, по понятным причинам, не спешил строчить заяву бывшим коллегам…
– Алло, доброе утро, – с невозмутимой учтивостью произнес Леха в трубку.
Удивительно, но бывший мент не узнал его голоса.
– С кем разговариваю? – послышалось настороженное.
– Ты не разговариваешь, а отвечаешь на вопросы, – жестко опроверг Сазонов и, выждав секундную паузу, осторожно поманил собеседника: – Ты… все свои червонцы обратно получить хочешь?
– Жу…лик? – не поверил Голенков.
– Алексей Константинович, – строго поправил профессиональный аферист и сразу же перешел к делу: – Помнится, в конце мая ты о-очень хотел получить с моей мамы десять тысяч долларов. Или ее дом. Взамен заявления от якобы изнасилованной мной юной гражданки Ермошиной… Я готов заплатить куда больше. Возьмешь?
– Где Таня?! – в бешенстве перебил бывший мент, и Леха почувствовал, что телефон буквально вибрирует в руках собеседника. – Если ты ее не вернешь, я тебя, сучонок…
– Дойдем и до Тани. Итак, вопрос задан, и я хочу получить на него ответ.
Голенков чуть помедлил и, взяв себя в руки, спросил:
– Что ты за это хочешь?
– Статья по «мохнатке», которую ты через Мандавошку хотел на меня повесить, – твоих рук дело? – спросил Леха, включив в телефоне встроенный диктофон.
– Конечно! Как и четыре с половиной года назад. А ты как думал…
– Я думал, что ты на одной карте не играешь. Я, например, предпочитаю разные карты. А… Коробейник и твоя жена, которых ты расстрелял у мотеля «Ракушка», – тоже твоих рук дело? Не говоря уже о бедном придурке Зацаренном, которому я якобы это убийство заказал? – с нехорошим прищуром продолжил Сазонов.
– Допустим, – отозвался собеседник, помедлив. – Только ты это нигде никогда не докажешь. Все улики против тебя. Что еще имеешь спросить?
– Все, что я хотел знать, я уже знаю. А потому хочу выполнить свое обещание и, в ответ на полученную информацию, рассказать, где ты можешь получить свое золото. Я человек честный, обманывать людей – не в моих правилах. Даже таких, как ты. Итак. Знаешь котельную напротив твоего дома? На двери – замок, слева от двери, под половинкой кирпича – ключ. В котельной, под досками, ты найдешь шесть мешков с царскими червонцами. Можешь забрать себе… Мне они больше не нужны. Благодарю за внимание, – вежливо попрощался Леха и, нажав на отбой, повернулся к товарке.
– Не купится, – поморщилась Рита.
– Да-а-а?! – протянул Жулик. – Покажи мне такого дурака, который откажется от трех центнеров золотых монет. Во всяком случае, Голенков наверняка проверит мои слова. Это его ни к чему не обязывает… Ладно. Нас он вроде заметить не должен. А мы, Рита, через двадцать-тридцать минут будем с тобой наслаждаться первым актом нашего спектакля про фраерскую жадность. Только не надо закусывать от напряжения губу и впиваться ногтями в ручки кресла. У нас, к сожалению, не партер, а галерка, так что следить за сценой следует с помощью бинокля.
– А почему именно через двадцать минут?
– Пока доедет… Он ведь тут не живет, шифруется где-то. Я уже все рассчитал, – кивнул Сазонов, поглядывая на часы.
Отличный психолог, Жулик не обманулся в своих ожиданиях. Действительно, не прошло и получаса, как во дворе появился знакомый белый «Опель». Рита и Леха поднесли бинокли к глазам почти одновременно. Остановившись у подъезда, водитель вышел из-за руля и придирчиво осмотрел двор, явно ожидая какой-то подставы. Не заметив ничего подозрительного, он осторожно двинулся к котельной. Присел на корточки, сдвинул кирпичину и, отыскав там ключик, быстро открыл замок…
– Голову даю на отсечение – все «рыжье» он перетащит к себе на квартиру, – заявил Жулик, продолжая удерживать бинокль у глаз. – Не оставлять же его тут…
– На какую квартиру? На ту, в которой он шифруется?
– Ни в коем случае. Именно на эту. Во-первых, все наверняка знают, что здесь он теперь не живет. Значит, ничего ценного хранить тут не может. А во-вторых, его «Опель», заслуженный ветеран автосвалки, не потянет триста килограммов груза. Да и риск нарваться на дорожных мусоров слишком велик. Главное в нашем спектакле – загнать под шкаф первую мышь. Что, собственно, и требовалось доказать.
– Что – доказать?
– Пи-иля, я тебе когда-то уже говорил, – с лукавой вкрадчивостью заулыбался Сазонов. – Для следствия главное – предъявы, они же улики. Радиоактивные червонцы – безусловно, улики. Вот эти улики он собственноручно и перетащит в свой дом. Что-то это мне уже напоминает…
– Как ты к нему из соседской квартиры меченые в прокуратуре баксы подбросил? – догадалась Рита.
– Только на этот раз меченые деньги он принесет к себе сам.
– А ты говорил, что ты на одной карте не играешь, – хмыкнула Рита.
– Карта уж больно козырная, – возразил Леха. – Грех на такой не сыграть… Ладно. Смотри, смотри, выходит…
…Все произошло именно так, как и предсказывал Жулик. Спустя минут десять Голенков действительно вышел из котельной. Мощная оптика позволяла рассмотреть выражение его лица – счастливое, удивленное и обескураженное одновременно. Видимо, бывший мент смутно подозревал какую-то подставу, но что это за подстава, пока так и не понял. Как бы то ни было, но пятидесятикилограммовые мешки он потащил именно к своему подъезду. Делал он это с такой скоростью и сноровкой, какой бы наверняка позавидовали большевики на первых ленинских субботниках.
Сазонов отложил бинокль на приборный щиток.
– Знаешь, Рита, все-таки немного несправедливо, когда столько денег принадлежит одному человеку, – молвил он с нарочито серьезным видом.
– Справедливо, когда принадлежит другому человеку?
– Ну зачем же так! У этого «рыжья» слишком много соискателей. Дядя Ваня, например… А я ведь тебе обещал, что алчность этой суки обязательно будет удовлетворена, – жестко улыбнулся Жулик и тут же защелкал кнопками мобильника, набирая номер «Находки». – Алло, Дядя Ваня? Да-да-да, ты не ошибся, это небезызвестный тебе Алексей Константинович… Как это какой? Сазонов. Дядя Ваня, я знаю, что ты считаешь меня подлецом и мерзавцем. Может быть, информация, которую я сейчас выдам, заставит тебя в корне изменить это мнение. Как это о чем? О царских червонцах. Я действительно позаимствовал одну золотую монетку у господина Мамрина и теперь желаю вернуть долг с лихвой. Считай, что «счетчик» я включил себе сам. Предупреждаю сразу: хочешь – верь, хочешь – не верь. Да что ты – неужели я, честный пацан, буду разводить самого «смотрящего», как ушастого кролика! Итак, запоминай, а лучше – записывай…
Честно поведав Михалюку о том, где теперь столь заинтересовавшее его «рыжье», Жулик заулыбался.
