– А я водитель с десятилетним стажем! Я этот город вдоль и поперек исколесила!!! – завопила Шуба.
– Тогда почему нам по пути не попалось ни одной машины стритрейсеров? – ехидно поинтересовался Лаврухин.
Торможение было страшным. Севку швырнуло вперед, и, если бы не ремень безопасности, он вылетел бы через лобовое стекло. Завоняло паленой резиной и еще чем-то – кажется, Шуркиным потом.
– У Северного выезда стоят колхозник и колхозница, – без прежней уверенности повторила Шуба.
– Гагарина, по-моему, вообще давно снесли, – переведя дух, поделился своими соображениями Севка.
– Это Феликса Эдмундовича снесли, а Гагарина, наоборот, реставрировали, – отозвался Лаврухин, который отчего-то оказался на полу.
Шуба сделала «полицейский разворот» и, втопив педаль газа в пол, помчалась в обратном направлении.
– Ты куда? – спросил Севка.
– Куда получится, – огрызнулась Шурка, прибавив газу.
Фокин почувствовал, как щеки вжимаются в череп, а коренные зубы давят на глаза.
Лаврухин сзади начал громко икать.
Лицо у Шубы стало злым и сосредоточенным. Она вдруг опять резко затормозила, развернулась через двойную сплошную и полетела в обратном направлении.
– Шуба! – заорал Фокин. – Я чувствую себя идиотом! Что ты делаешь?!
– Я перепутала. Нам нужен памятник не Гагарину, а Чкалову. Я всегда путаю Астрахань с Арзамасом, а Чкалова с Гагариным.
– А Ницше с Кафкой ты не путаешь?! – завизжал Севка. – Куда ты прешь?! Чкалов стоит в парке Кирова! Подожди, нет, он стоит на площади Котовского!
– Он стоит возле кинотеатра «Аврора», – бесстрастно ответила Шуба, на скорости сто пятьдесят уворачиваясь от гужевой повозки, на которой по ночам катались влюбленные.
– У «Авроры» стоит скульптура папы Карло и Буратино, – сквозь зубы процедил Фокин. – Я частный детектив, я этот город как свои пять пальцев знаю.
– Братцы! – икнул сзади Лаврухин. – А давайте в другую игру поиграем. Что-то эта мне надоела…
Шуба, по-мужски поиграв желваками, взяла резко влево и помчалась дворами, ныряя в темные арки и проскакивая между мусорными контейнерами.
Севка закрыл глаза, чтобы не смотреть смерти в лицо. В кармане уже несколько минут вибрировал мобильный, но разговаривать ни с кем ни о чем не хотелось. Мобильник заглох, но через секунду завибрировал снова.
– Вот я не понимаю, – сказал Вася, которого продолжала мучить икота, – если нам нужно просто поговорить со стритрейсерами о Говорухиной, зачем участвовать в этих чертовых гонках?!
– Никто тебе слова не скажет о члене команды, если ты сам не гонщик, – пояснила Шурка. – После гонок обычно происходит разбор полетов, вот и поговорим.
– Алло! – выхватил Севка из кармана трубку. – Говорите быстрее, пока я жив.
Минуту он слушал собеседника, чувствуя холод в животе, тяжесть на сердце и ощущая всю дикость и невероятность догадки, которая осенила его при словах, прозвучавших в трубке.
– Хорошо, – ответил Сева и, сунув телефон в карман, подул на руку, словно обжегся. – Говорухин приказал прекратить расследование, – пояснил Севка. – Он собирается идти в полицию, чтобы написать явку с повинной.
– Вон! Вон Гагарин у «Авроры»! – завопил Вася, тыча в окно пальцем. – И ракета при нем! И, блин, улыбка!
– Черт, – чертыхнулась Шуба, – всегда путала «Аврору» с южным выездом из города.
Севка тупо смотрел, как на них стремительно летит памятник, – Гагарин ли, Чкалов, Феликс Эдмундович, папа Карло и Буратино, – плевать, если врубиться в такую махину на такой скорости. А ведь главное, помирать обидно как раз тогда, когда он обо всем догадался, все понял и так мгновенно и правильно разложил все по пресловутым полочкам…
– Тормози!!! – заорал Вася. – Тормози, Дубленочка-а-а-а!!!
Шурка затормозила, но чуть позже, чем требовалось, чтобы остановиться точно у постамента с возложенными на него гвоздиками. Экстрима добавил «лежачий полицейский», который заботливо ограждал пешеходную зону от лихих водителей. Наскочив на препятствие, «Астон Мартин» взмыл в воздух и, пролетев несколько метров, вписался в центр скульптурной композиции, попав между Гагариным и ракетой. Машинка застряла на высоте второго этажа с крутящимися колесами. Если бы не ремни и не подушка безопасности, которая едва не выбила Севке зубы…
Откуда-то снизу раздались аплодисменты и крики.
– Поздравляю, мы пришли не последними, – выдохнула в подушку Шуба и уточнила: – Все живы?
Фокин оглянулся и увидел бездыханного Васю. Лоб Лаврухина наискосок пересекала большая царапина.
– Участкового грохнула, – злорадно сообщил он Шурке. – Эй! – потряс Сева Лаврухина за плечо. Машина так прочно сидела в ловушке, что от тряски даже не закачалась. – Эй, Вася! Черт, он головой сильно ударился, как бы лампочку не стряхнул…
– Теперь здесь будет памятник Лаврухину, – вздохнула Шуба и, глянув вниз, обрадовалась: – Смотри, ребята нам лестницу тащат!
Посмотрев в окно, Севка увидел, как двое парней пристраивают к Гагарину длинную лестницу.
– Мы какими по счету пришли? – свесившись из окна, крикнула Шурка.
– Третьими! – ответил светловолосый парень. – Вам полагается маленький приз – тысяча рублей!
– На каждого? – уточнил Севка.
– А сколько вас? – спросил парень.
– Двое и один труп.
– Труп не считается, – захохотал парень. – Трупам вознаграждение не полагается!
– Я не труп! Я раненый! – заорал Вася и первым катапультировался из машины, перемахнув через голову Севки и спустившись по лестнице с ловкостью обезьяны.
– Ты больше не занимаешься делом Говорухина? – тихо спросила Шуба.
– Занимаюсь, – твердо ответил Севка. – Если Говорухин сядет, то настоящий убийца останется на свободе. Я не могу этого допустить.
– Но ведь… – Шуба еще говорила что-то, но Фокин уже спускался по лестнице. Он не любил, когда женщины лезли в его дела, даже если этой женщиной была Шуба. Поучаствовала немного, помогла, и хватит. Дальше он сам разберется.
– Вот, – подскочил к нему Вася, – вот наша тысяча рублей!
– Оставь себе на такси, – отмахнулся Фокин, подавая Шурке руку и помогая спуститься.
– В стритрейсеры, что ли, податься? – мечтательно произнес Вася, поглаживая царапину на лбу. – Пять минут страха и такие деньги!
– Подайся, – согласился Севка. – Только штаны сначала смени.
– Гад, – огрызнулся Вася. – Я гораздо меньше тебя обос… испугался!
– Мальчики, вы хотели поговорить с кем-нибудь о Говорухиной, – напомнила Шуба, кивнув на группу стритрейсеров, фотографировавших скульптурную композицию с застрявшим в ней «Астон Мартином».
Севка огляделся. Голубая «аудюха», судя по положению возле финишной линии, пришла первой. Рыжая грива волос Вероники Котовой, мелькала среди стритрейсеров, возвышаясь над всеми на полголовы. Наконец Котова отошла в сторонку, коротко переговорила с кем-то по телефону и поспешно нырнула в свою симпатичную маленькую «коробчонку». «Ауди ТТ» с визгом колес рванула с места и скрылась за поворотом.
– Не надо ни с кем говорить, – жестко отрезал Севка. – Кажется, я и так все понял.
– Что – все?! – вылупился на него Вася.
– Все! – Севка развернулся и бросился к дороге.
Конечно, нужно было помочь Шубе снять с памятника машину, нужно было вызвать спасателей,
