Фокин бросился к сейфу и выгреб из него всю розовую наличность. Пожалуй, этого хватит на какой- нибудь болид вызывающе-глупого жёлтого цвета. И пусть он потом с голоду сдохнет, но от него больше не будет вонять чесноком, даже если он сожрёт его килограмм. От денежных мужиков ничем никогда не воняет, кроме денег.
Пачки евро вываливались из рук, потому что никуда не входили – ни в карманы, ни запазуху, ни в барсетку. Пожалуй, тут хватит не на «какой-нибудь» болид, а на о-очень приличного пепелаца[1]!
Правда, тогда любыми правдами и неправдами придётся доказывать, что Говорухин не убивал жену.
Севка присел на корточки, собирая рассыпавшиеся пачки евро. Дверь неожиданно распахнулась, в комнату ввалился Лаврухин.
Длинным свистом Вася обозначил, как поразило его увиденное.
– Стучаться надо, – проворчал Фокин, запихивая деньги обратно в сейф.
Вася снова свистнул и, присев, заглянул в сейф.
– Не свисти! – буркнул Севка, закрывая металлическую дверцу на кодовый замок. Обойдётся он без нового пепелаца. Шуба будет любить его и без машины, и без квартиры, и вонючего – любого. – Не свисти! – прикрикнул он на Лаврухина, который вздумал с помощью свиста исполнить марш Мендельсона.
– А то что, денег не будет? – усмехнулся Лаврухин, нагло усаживаясь в Севкино «директорское» кресло. Без милицейской формы Вася выглядел лет на пять моложе.
– Как отпуск? – с усмешкой поинтересовался у него Севка.
– Хреново, – помрачнел Вася. – Твоими и тёщиными стараниями.
– Кто хуже, я или тёща? – усмехнулся Севка.
– Ты! У тёщи на даче в меня хоть из пистолета не палят! Меня там только пилят, кормят, и работать заставляют. Впрочем, так как ты, меня даже тёща припахивает. Сегодня полдня на гайцов угробил! И всё бесплатно, заметь, бесплатно! – Вася выразительно посмотрел на сейф. – Совсем бесплатно, – горестно вздохнул он.
– Не тяни, Вася, кота за хвост. Выкладывай, что удалось узнать. Помнишь наш уговор о взаимовыручке?
– Вот про кота мне и удалось узнать, – хмыкнул Вася.
– В смысле?
– В городе есть две тусни стритрейсеров. Одна – так себе, ничего особенного, кучка изголодавшихся по острым ощущениям обывателей среднего возраста. Они гоняют в основном за городом на короткие дистанции, и никому не мешают. А вот вторая тусня – молодые, оторванные, «без тормозов» гонщики. У гайцов от них основная головная боль. Они устраивают гонки почти каждый день, и каждый раз неизвестно в какой части города. Так вот, самый авторитетный гонщик в этой команде – Кот. Носится как дьявол. Среди гайцов даже есть уговор – его не трогать, себе дороже. Он меньше ста пятидесяти даже за хлебом не ездит, а на гонках летает со сверхзвуковой скоростью. Такого преследовать – или себя угробить, или других подвергнуть опасности. Но водит он, кстати, как бог. За десять лет ни одной аварии.
– Кот – это кличка?
– Вроде того. Его зовут Гриша Котов. Двадцать восемь лет, судимостей нет, приводов тоже. Именно в его команде и гоняла Жанна Говорухина. Она участвовала всего в двух гонках, приходила второй и третьей. Это очень неплохой результат для новичка.
– Отлично, – потёр руки Севка. – Просто отлично! Вот что, Вася, ты езжай пока к тёще, ешь, пей, сорняки дёргай, а в час ночи я жду тебя на Центральной площади. Будем участвовать в гонялках этого Кота. Поедешь ты, моя знакомая Шуба и я.
– Что?! – подскочил Вася. – Ты… ты… ты…
– Приём, Вася! Слышу тебя хорошо! Что скажешь?!
– Сволочь ты, Фокин! Я в отпуске, или где?!
– Или где, – похлопал его по плечу Севка. – Или где, Вася! Взаимовыручка – дело хлопотное и ответственное. Я для тебя чеснок жрал?! Жрал. Треники мерзкие надевал?! Надевал. Перед давками красивыми уродом выглядел?! Выглядел! Теперь твоя очередь, Вася!
– Ну зачем вам я?! – чуть не плача, простонал Лаврухин. – Гоняйте вдвоём со своей «дублёнкой»! А я вам зачем?!
– Ты у нас представитель закона, Вася, – серьёзно объяснил Сева. – Если что – отмажешь. Вместо пропуска у нас будешь! Севка опять хотел похлопать Лаврухина по плечу, но тот извернулся и пулей вылетел из кабинета.
Фокин так и не понял – приедет он на Центральную площадь, или у Лаврухина окончательно сдали нервы, и кончилось терпение.
– Я тебе сколько дел помог раскрыть?! – открыв дверь, заорал Севка. – Ограбление коллекционера, помнишь?! А маньяка, который молотком по голове старушек бил?! А убийство почтальона?!
Существовало ещё очень много моментов, которыми можно было компостировать Лаврухину мозг и давить на его совесть, но Севка услышал как в коридоре закрылись двери лифта.
– А клофелинщицы?! – напоследок проорал Фокин. – Да если б не я, ты, Вася, ещё бы лет пять в младших лейтенантах ходил!
– Дай денег на такси, сволочь, – откуда-то из-за угла тихо попросил Лаврухин. – Я что, из семейного бюджета должен на твои дела тратиться?
Севка выглянул в коридор, но Лаврухина не увидел.
– Я с тебя деньги брал? – спросил он у гулкого коридора.
– Бра-ал?! – укоризненно откликнулось эхо.
Судя по тому, что Вася ничего не ответил, его совесть боролась с мелкой корыстью.
Севка закрыл дверь, решив остаток дня посвятить размышлениям.
Размышлять Фокин не любил, но это была необходимая часть его работы, и время от времени приходилось это делать. Чтобы стимулировать нелёгкий процесс, Севка ходил из угла в угол тесного кабинета, а если мысль заходила в тупик, то захватывал ещё и балкон, увеличивая ширину шага и траекторию движения.
Итак, он имеет полный сейф денег.
Итак, он очень хочет их получить.
Для этого нужно доказать, что банкир Говорухин не убивал свою жену Жанну.
В пользу банкира говорит то, что он всё-таки был на могиле своего друга. Он пил там коньяк, курил дорогие, особенные сигареты и угощал этими же удовольствиями покойника. Вот только точно ли это происходило в момент убийства его жены и являлось ли алиби?! На этот вопрос мог ответить только Денис Полыханов или свидетели, которых обещал поискать папаня.
Не в пользу банкира говорила заваруха с кольцом.
Что это такое – то «моя жена такие дешёвки не носит», то «постойте, это её кольцо, можно я его заберу»?
Нет, тут что-то не то…
Или это кольцо не Жанны, или это кольцо Жанны. Третьего не дано.
Мысль зашла в тупик, и Севка выскочил на балкон.
Если это кольцо Жанны, то зачем за ним приходил тип с явно криминальными наклонностями, учитывая как резво и не раздумывая, он начал палить из пистолета? Или амбал приходил не за кольцом?
Мысль снова зашла в тупик.
Версию, что ночной посетитель приходил не за кольцом, а за чем-то другим, Севка решил не рассматривать, так как она усложняла и без того трудный процесс размышлений.
Но тогда кому звонил этот тип, обеспокоенный тем, что не нашёл кольца? Значит, в этой истории есть кто-то ещё?..
Значит, в этой истории есть кто-то ещё. Других выводов не напрашивалось.
А если это кольцо не Жанны, а «кого-то ещё», то почему Говорухин так хочет, чтобы Севка думал, что это кольцо Жанны? Каким образом это может быть банкиру на руку?..
