пленнику. Сметливый Болт, парившийся на зоне вместе с рэкетирами, осужденными за взятие заложника с целью получения выкупа, оценил положение незнакомца как незавидное:
– Конкретно повязали тебя, паря. Кому дорогу перешел?
Брат, бывший человеком попроще, развел рукоятки кусачек, примеряясь к сочленениям цепи и выбирая глазами слабое звено. Толчком кулака в бок Болт остановил наивного родственника.
– Мужики, в долгу не останусь, – придав словам как можно больше веса, произнес Святой.
Два грабителя в замусоленных спортивных костюмах были словно ангелы, спустившиеся с небес. Вот только творить добро эти ангелы не спешили.
Нехорошо прищурившись, Болт выдвинул условие, не забывая обернуться к нарам:
– Мы заберем тебя, но «браслетики» придется поносить. Когда добазаримся о цене, тогда снимем железо. Годится?
Торг, как говаривал широко известный литературный персонаж, был неуместен. Святой кивнул головой, отодвигаясь от металлической скобы, к которой была прикреплена цепь.
– Давай, Комса, действуй, – повелительно шепнул атаман вагонных потрошителей, внутренне сомневаясь в правильности принятого решения.
Уж слишком странный улов попал к ним в руки.
Болт отошел к двери, собираясь выглянуть наружу. Густой речной туман рассеивался, сползая к воде. Где-то вдалеке рубиновой каплей крови светился глаз семафора. А пленник подстегивал медлившего Комсу, с неподходящей для ситуации дотошностью примерявшегося к тускло поблескивающим звеньям цепи, напоминающим свернувшееся кольцами туловище удава:
– Резвее, дружище.
Наконец определившись, Комса развел челюсти кусачек, готовясь перерезать путы. Но осуществить намеченное налетчику помешал хлопок. Реагируя на звук, Комса обернулся к брату. Тот медленно оседал, схватившись за левую сторону груди.
– Болт! – Дикий крик, преисполненный животного ужаса, пронесся по вагону.
Вопль, послуживший сигналом тревоги, поставил на ноги боевиков. Заспанные, с одутловатыми от спертого воздуха физиономиями албанцы бестолково метались по нарам и, найдя личное оружие, спрыгивали вниз. А потрясенный видом завалившегося на бок брата Комса тянул на высоких нотах:
– Брательник…
Встав на четвереньки, Болт полз в глубь вагона, смотря перед собой незрячими белыми глазами со зрачками, закатившимися под веки. Из раны на груди налетчика толчками выплескивались порции крови, а на устах пузырилась розовая пена.
«Легкие прострелены», – с безошибочностью многоопытного хирурга определил Святой.
Он обреченно вздохнул, прощаясь с надеждой на освобождение. Сверкающий бездонными глазами природного убийцы, чуть нагнув к левому плечу голову, в вагон забрался Ястреб. Его щека была испачкана то ли солидолом, то ли мазутом. Видимо, он пробирался под вагоном и, неожиданно представ перед налетчиком, выстрелил в упор.
Убедившись, что никакого ущерба грузу не причинили, отряд потерь не понес и пленник на месте, Ястреб дрожащим от ярости голосом спросил:
– Опухли от сна, идиоты? Дорога растрясла! Лишай, какого хрена ты тут делаешь?
Албанцы, зная бешеный нрав желтоглазого русского наемника, прославившегося дьявольской жестокостью на балканской войне, расступились, открывая путь к нарам, где, свесив босые ноги, сидел меченый. Прошляпивший налет бандит виновато мычал, размахивая руками, точно ветряная мельница крыльями:
– Все в норме, Ястреб! Задавил, блин, сонняк. Отключились капитально.
Издававший клокочущие звуки раненый потрошитель вагонов, обхватив ноги брата, пытался подняться. Болт умирал: тяжело и медленно. Пробитое легкое рефлексивно засасывало воздух, причиняя бедолаге невыносимые мучения. Потерявший разум Комса гладил умирающего по голове, с невыразимой тоской в голосе повторяя:
– Зачем, мужики, зачем?
Он не пытался бежать и даже не смотрел на окружающих, пробуя хоть чем-то облегчить последнюю минуту брата. Картина была одновременно трогательной и отвратительной по своей жестокости. Но то, что произошло дальше, заставило Святого содрогнуться.
Оставив в покое заспанного мордоворота, Ястреб с выражением осторожной брезгливости на лице подошел к раненому и приставил к его затылку пистолет с коротким обрубком глушителя. Заговорщицки подмигнув худощавому налетчику, парализованному ужасом, он выстрелил.
Голова Болта, похожая на вытянутую к макушке грушу, раскололась пополам. Мозг из треснувшего черепа шлепнулся на пол, точно лепешка коровьего дерьма. Небрежно, носком армейского ботинка на высокой шнуровке Ястреб подфутболил серую студенистую массу с красными прожилками сосудов.
Вышедший из транса брат покойного издал звериный рык:
– Падла… Глотку перегрызу…
Комса замахнулся кусачками, очертя голову бросаясь в отчаянную атаку. Ловкой подсечкой, не давая шанса боевикам поучаствовать в поединке, Ястреб сбил парня с ног. Налетчик упал лицом вперед, оставляя спину незащищенной. Ястреб оседлал противника, уперевшись коленом в позвоночник. Схватив потрошителя вагонов за подбородок, он рванул голову Комсы на себя. Отвратительный хруст сломанных шейных позвонков заставил Святого скрипнуть зубами. Но и этого желтоглазому показалось недостаточно. Он подтащил жертву к бадье, исполнявшей функции параши. Схватив обреченного за уши, он погрузил голову налетчика в нечистоты.
Святой видел, как дергается тощий зад бедняги, захлебывающегося дерьмом, как скользят по смазанному мозгами собственного брата полу его ноги. Святой отвернулся, чтобы не быть соучастником мерзкого зрелища.
Вскоре с беднягой было покончено. Ястреб почти запаковал налетчика в бадью, сам основательно уделавшись испражнениями, испачкав руки до локтей. Сняв безнадежно загаженную куртку, желтоглазый стянул ее и ухватился за штанину Лишая.
– Не лови мух е…м! – приговаривая, он нанес несколько ударов ногой скорчившемуся, словно улитка, извлеченная из ракушки, меченому.
Приняв наказание безмолвно, Лишай вернулся на нары и немедленно закурил, вставив сигарету в разбитые губы. Боевикам желтоглазый сделал словесное внушение, потрясая перед носом каждого не слишком приятно пахнущим кулаком. Затем настал черед Святого, сидевшего подогнув ноги под себя в позе медитирующего буддийского монаха. Грубый пинок не заставил его сменить позицию ни на сантиметр.
– Сорвалось, Святой? – Ястреб, успевший поднять кусачки, кольнул острыми окончаниями лезвий в предплечье пленника.
– И на старуху бывает проруха, – философски заметил тот.
– Не повезло. Пролетел. Фортуна улыбнулась и повернулась задом.
– Всяко бывает, – парировал неуклюжие остроты желтоглазого садиста пленник.
– Что вы? Какой бравый солдат. Совсем не знает страха, – присев, Ястреб заглядывал в глаза Святому.
– Как получается…
– Ты на самом деле такой или прикидываешься? – с откровенным любопытством спросил экс-наемник, буравя пленника стеклянными глазами.
Святой демонстративно отодвинулся, прикрывая ладонью нос.
– Слушай, гнида из выгребной ямы, отвали! От тебя, Ястреб, смердит на версту. Можно применять вместо отравляющих веществ, – безучастно ровным голосом человека, которому неведом страх, произнес он.
Ястреб встал и расправил плечи. Он быстро заводился, но так же быстро отходил. После физической расправы над налетчиками, на которых он наткнулся, проверяя вагоны, Ястреб хотел для полного кайфа одержать победу моральную. И он нашел верный ход.
– А знаешь, Святой, малышка, через которую мы на тебя вышли, с нами едет.
– Догадываюсь…
