действия Вероники. Доски ответили тем же пустым гулом.
Вероника взяла из его рук трость, сделав свое дело, повернулась к законнику спиной и захромала к Александру, окончательно вернув следователя к реальности. Профессиональные рефлексы следопыта тут же дали о себе знать.
– Это тайник! Под этой клеткой – второе дно. – Он коротко приказал полицейским немедленно обследовать скрытую за досками пустоту.
– Судя по тому, что вы живы, девушку вам все-таки удалось спасти. Браво, мой рыцарь. – Вероника, внимательно наблюдая, как полицейские, боязливо косясь на спящего зверя, начали осторожно обследовать дно клетки, наигранно-любезно чмокнула Оршанского в щеку.
– Какую девушку? – увлеченный работой стражей правопорядка, Александр не сразу понял, о чем идет речь. – А-а-а-а, об этой несчастной, которая так опрометчиво бросилась за медведицей в бар?
– О ней, – коротко кивнула гимнастка.
– Да, в общем-то, я не за девушкой бросился, а за медведицей, – снова стал в позу жалкой собачонки Оршанский. Он клял себя, но поделать ничего не мог. – Надо было остановить полицию, пока Антона Павловича не пристрелили.
– А девушка? – строго держала линию гимнастка.
– Девушка? – снова с глупой улыбкой переспросил Александр. – Когда я прибежал, девушка уже лежала без сознания.
– И почему же ты, мой рыцарь без страха и упрека, не вернулся ко мне? – недоверчиво прищурилась Вероника. – Я ждала.
– Видишь ли, – не ко времени засуетился журналист, – эта девушка, как и я, оказалась русской.
– Это она тебе сказала?
– Нет, полицейские. Девушка же была без сознания. Слушай, – Оршанский наконец заставил себя разозлиться, – перестань меня ловить на глупых мелочах! Полиция вызвала «Скорую помощь», и мне, как соплеменнику, который способен изъясняться еще и на языке международного общения, пришлось доставить ее в больницу. Все!
– Она красивая? – неожиданно, в своей манере ставить собеседника в тупик, спросила Вероника.
– Кто? – снова запнулся Александр.
– Ну, не медведица же… – кокетливо улыбнулась гимнастка.
– Я ее не рассматривал.
– А мне показалось, что вчера в «Русском ресторане» ты только ее и рассматривал. Или я не права? – Девушка насмешливо смотрела на Оршанского и, видя его конфуз, добавила: – Это не вопрос. Отвечать не надо. Это так – игра воображения, и Вероника сильнее оперлась о предложенную Александром руку.
Полицейские тем временем оторвали несколько досок, которые скрывали довольно вместительный тайник, встали на коленки и с помощью фонариков стали обследовать вместительный проем. К живописно торчащим задам, обтянутым в форменное сукно, немедленно присоединилась и округлость в костюме следователя. Цирковая братия тоже придвинулась чуть поближе, заинтересованная результатами поисков.
– Пусто, – сообщил сыщик, который первым встал на ноги и начал тщательно отряхивать коленки. Публика разочарованно вздохнула. Полицейские один за другим стали подниматься.
– Господа, – обратился он к артистам и жестом попросил переводчицу заняться своими прямыми обязанностями, – я был бы вам очень признателен, если кто-нибудь из вас попросил прийти сюда вашу дирекцию!
– Я здесь, – тут же откликнулся чей-то басок, и к сухопарому следователю подошел директор этого сборного балагана. – Чем могу быть полезен?
– Как вы понимаете, – любезно начал страж правопорядка, – некоторые изменившиеся обстоятельства следствия требуют нашего немедленного вмешательства, – сообщил он, – и я бы настоятельно хотел, естественно, с вашего согласия, осмотреть цирк, всю прилегающую к нему территорию, а также служебные и жилые помещения.
– То есть, – уточнил переполошившийся администратор, – вы хотите учинить нам обыск?
Следователь безразлично пожал плечами, мол, называйте это как хотите, и напомнил:
– С вашего любезного согласия.
Ни отступать, ни скандалить, ни тем более становиться в позу директору не имело смысла. И он это прекрасно понимал. Можно было, конечно, потребовать ордер, санкцию прокурора и все такое прочее, но все эти меры отсрочили бы обыск на полчаса, максимум – на час. Следователь оставил бы здесь для наблюдения своих ребят, а сам бы быстро смотался за ордером, который ему, учитывая последствия медвежьего погрома и скрытый двойным дном тайник, выдали бы незамедлительно. Да еще подкинули бы с десяток рьяных полицейских. Так что обыск прошел бы по всем правилам кинематографа – с вытряхиванием перьев из подушек, распарыванием спинок кресел, переворачиванием мебели. Может быть, такого и не было бы, но на такой погром полицейские вполне имели право. А вдруг в тайнике перевозились наркотики? И если судить по объему полости под клеткой, туда запросто можно было впихнуть с полтонны героина! При таких раскладах тут полтруппы можно было подвести под статью и упрятать за решетку. И никакое родное правительство даже слова не пикнет в защиту своих сограждан…
Поэтому директор скрепя сердце молча кивнул в знак согласия содействовать следствию. Тем более что ни о какой плановой репетиции сейчас и речи не могло идти. Дай бог, чтобы не сорвалось вечернее представление, а то и того хуже – все гастроли.
– Только, пожалуйста, – попросил руководитель цирка, – я попросил бы вас осматривать личные вещи и помещения артистов в присутствии хозяев.
– Конечно, конечно! Непременно, – любезностью на любезность ответил следователь, и по его молчаливому знаку работа закипела.
Однако то ли преступники были очень хитры и предусмотрительны, то ли полицейские утратили свои навыки, но так или иначе, а круг не осмотренных объектов все сужался, и пока ничего предосудительного так и не было найдено.
Время шло, полицейские то и дело подбегали с безрадостными докладами, и следователь стал заметно нервничать. Полтонны героина, а значит, и его стремительный карьерный взлет с повышением по службе накрывался известно чем. В конце концов он не выдержал стояния под насмешливыми взглядами циркачей и, оставив вместо себя присматривать за артистами верзилу-сержанта, сам принялся за обследование оставшихся помещений.
– Это чей трейлер? – поинтересовался он у директора труппы, который в качестве понятого неотступно следовал за обыскивающей группой. – Кому он принадлежит?
– Здесь живет Вольдемар Жозеффи, – сообщил управленец, умышленно умолчав о его служебном статусе, и один из полицейских трусцой направился за хозяином, и через минуту взволнованный иллюзионист предстал пред зеленые очи правосудия.
– Пожалуйста, откройте дверь, – вежливо попросил сыщик.
Вольдемар со словами: «У нас никто и никогда не закрывается. Среди артистов труппы нет ни воров, ни преступников» толкнул незапертую дверь и ступил в свою вотчину. Следом за ним вошли сыщик, директор и двое полицейских чинов.
В общем-то, как и в остальных трейлерах, осматривать особо здесь было нечего. Полки с мелким реквизитом и гримом, напольные вешалки с костюмами для выступления, две кровати, стол, пластиковая посуда… Вот и весь нехитрый скарб. Вряд ли злоумышленники смогли бы укрыть здесь пять центнеров наркотических веществ. Разве что два вот этих массивных черных ящика…
– Я попросил бы вас показать нам, что находится внутри этих контейнеров, – следователь ткнул на ящик, в котором иллюзионист обычно распиливал свою ассистентку, и на второй, который участвовал в номере «человек-невидимка».
Иллюзионист послушно поклонился, зажег электрические лампы, хоть в трейлере было достаточно светло, встал в заученную сценическую позу и, словно выступая на манеже, стал быстро вращать ящики вокруг своей оси, попеременно открывая и закрывая дверки, выдвигая какие-то полочки и зачем-то постукивая по обитым материей стенкам деревянной тростью с набалдашником.
– Прошу убедиться, господа, – приговаривал он при этом, – что этот ящик – совершенно пуст.
