Закусив губу, Элка газанула и крутанула руль влево. Врубив дальний свет, чтобы шугануть встречные машины, она пересекла сплошную разделительную полосу и обогнала фуру с прицепом.
Японка, прикрывшись нашим автобусом, проделала всё то же самое и опять маячила сзади на выбранном ей расстоянии.
– Похоже, ты прав, – сказала Беда, глядя в зеркало заднего вида, – они висят у нас на хвосте, не особо скрываясь. Как ты думаешь, что это? Нас решили ограбить среди белого дня?!
– Да нет, нас просто тупо и бездарно пасут, только кто и зачем – непонятно.
– Номера видишь?
– Заляпаны грязью.
– Кто за рулём?
– Лобовик затонирован, ничего не видно.
– Ну и дела… Слушай, а может, мы с тобой всё выдумываем? Ну, пристроился мужичок за автобусом и шкандыбает себе потихонечку. Я сама так иногда делаю, когда не хочу, чтобы меня гайцы сцапали.
– Придётся проверить так это, или нет.
– Как?!
– Тормози на обочине. Я открою капот и сделаю вид, что заливаю в радиатор воду.
Без лишних слов Беда выполнила мои указания. Я вышел из автобуса и полез под капот.
Японка промчалась мимо.
– Ну что я тебе говорила? – облегчённо вздохнула Элка и помахала рукой вслед «Тойоте».
– И чего стоим? – из салона высунулся Герман Львович. – Что водичка в радиаторе закипела? Эх, барахло буржуйское, этот автобус! Хотите, я за руль сяду? У меня энергетика хорошая, механизмы не перегреваются.
– Ой, только не это! – Элка в ужасе округлила глаза.
Абросимов обиженно засопел и скрылся в салоне.
Я вытирал руки ветошью, когда Элка вдруг зашептала:
– Бизя! Белая «Тойота» возвращается!
Я оглянулся. По дороге, в обратном направлении, мчалась знакомая японка с грязными номерами и затонированными стёклами.
– В кабину! – крикнул я Элке и вскочил за руль.
– Мы удираем? – весело спросила она, когда я рванул с места.
– Да чёрт его знает… Если этот летучий голландец снова повиснет у нас на хвосте, придётся остановиться и набить ему морду!
– Очень конструктивно! – фыркнула Элка. – А вдруг там бандиты, вооружённые до зубов?! Снег падает на всех, все падают на снег! – снова запела она. По-моему, её ничуть не смутила мысль, что нас преследуют какие-то головорезы.
Я посмотрел в зеркало, – сзади тащился гружёный углём грузовик и осторожная маленькая «Ока». Японки и в помине не было. Я успокоился. Кажется, я стал мнителен и пуглив, как кисейная барышня.
Минут пять Элка пела, потом снова стала проситься за руль.
– Пусти, не будь сволочью! Ты специально придумал это преследование «Тойотой», чтобы прогнать меня от штурвала?!
– Отстань, – отмахнулся я. – Автобус это тебе не легковушка. Тут рулевое тяжёлое, тормоза тугие, габариты огромные.
– Ну не будь сволочью, дай порулить писательнице! Я и с самолётом справлюсь, не то, что с автобусом, ты же меня знаешь!
Я засвистел и сбавил скорость. Мы въезжали в какую-то деревуху, название которой я не успел рассмотреть.
– Стой! – вдруг заорала Беда.
Я и не подумал затормозить, думая, что это очередная Элкина уловка, чтобы попасть за руль.
– Да стой же ты! Там на остановке, кажется, стоит Дэн!!
Я резко ударил по тормозам и дал задний ход.
– Глеб Сергеевич, вы с ума сошли?! – заорала Викторина. – Вы забыли, что в салоне люди, а не дрова? Я виском ударилась, колено поцарапала и чуть локоть не вывихнула!
– Шишки и синяки – это так эротично, Викторина Юрьевна! – закричала в ответ Беда.
Мы остановились возле жалкого подобия остановки. Ветхая крыша и грязная лавочка, указывали на то, что здесь останавливаются рейсовые автобусы. Возле лавки, и правда, стоял Дэн. Увидев жёлтый «скул бас», он приветственно помахал рукой. Чувствуя, как ярость начинает пульсировать в висках, я выскочил из кабины и схватил его за грудки.
– Куда дел телефоны, урод?! Продал?! Что, решил нажиться на бедных сиротах? Ну и как, много удалось выручить?! Много?! – Я тряс его, не ощущая сопротивления мощного тела. Дэн с искренним изумлением смотрел на меня, в его глазах присутствовала скорее насмешка, чем страх или замешательство. Краем глаза я видел, как из автобуса высыпала вся наша команда во главе с Элкой. Ганс удерживал за ошейник Рона.
– Эй, Бизя, предлагаю вести беседу цивилизованно, – потянула меня за рукав Беда.
Но меня уже понесло. Я размахнулся, чтобы ударить этого гада в челюсть. Он мастерски ушёл от удара, и мой кулак просвистел в воздухе. Корпус у меня непроизвольно ушёл вперёд, где нарвался на железный тычок под дых. Пресс у меня неслабый, поэтому сбить мне дыхалку Дэну не удалось. Я всё же достал его хуком слева, вскользь, но достал. Он отлетел к лавочке. Тут же вскочил и провёл приём, знание которого я от него не ожидал. Я оказался на земле, Дэн верхом на мне. Он вяло и не очень охотно ударил меня в бок. Я с большим энтузиазмом залепил ему в рыло. Он, слегка распалившись, провёл болевой захват, выкрутив на излом мою ногу. Я лягнул его второй ногой и выкрутился из захвата с лёгкостью профессионального бойца, участвующего в боях без правил. Оказавшись сверху, я перехватил его шею согнутой рукой и попытался взять на удушение. Он оказался тёртый калач и, прижав подбородок к груди, не дал мне добраться до заветного «яблочка». Я попыхтел немного, плюнул на удушение и попробовал сделать двойной нельсон.[1] Но Дэн угадал мой замысел раньше, чем я успел что-либо предпринять, вывернулся как ящерица, вскочил на ноги и пнул меня по ляжкам несколько раз с размеренностью и стремительностью отбойного молотка. Я умел держать такие удары, но, честно говоря, не ожидал, что он так мастерски ими владеет. Ляжки мигом заныли, ноги стали подкашиваться, от бешенства потемнело в глазах. Я бросился ему в ноги, снова свалил на землю и стал дубасить старым русским способом – кулаком по морде. Он уворачивался довольно резво, но пару-тройку раз я его хорошо достал.
– Слышь, ты, Федя Емельяненко,[2] кончай мочилово, давай дипломатично поговорим, – предложил наконец Дэн, еле ворочая разбитой губой.
Я осмотрел дело рук своих и остался доволен. С меня, правда, тоже капала кровь, но и бывший попутчик был разрисаван. Впрочем, некоторая ассиметрия мне у него не понравилась – под правым глазом фингал был сочный и свежий, а под левым какой-то невнятный. Я размахнулся, чтобы устранить эту несправедливость, но тут…
Никогда не прощу Элке того, что она сделала.
На нас с Дэном обрушился холодный водопад. Он отрезвил и напрочь отбил желание драться. Жидкость была какая-то странная, она пенилась, пузырилась и очень знакомо и приятно пахла.
– Пиво?! – удивлённо спросил лежавший подо мной Дэн и облизал мокрую руку.
– Жигулёвское, разливное… – Я понюхал мокрый рукав рубашки.
Позади нас стояла Беда с пустой канистрой и счастливо улыбалась.
Рон тяыкнул, потом заскулил и оглянулся на Ганса, который удерживал его изо всех сил.
Герман Львович почему-то застенчиво улыбался.
Викторина пожала плечами и ушла в автобус с гордо поднятой головой, давая понять, что кулачный бой в чистом поле не по её части.
И только Элка светилась от счастья.
Непристойно завоняло солодом.
– Откуда дровишки? – кивнул я на канистру и встал с Дэна.
Он тоже поднялся и отряхнулся.
