– Мир огромный, – улыбнулся Бизон. – Думаю, в нём найдётся местечко для такого парня, как я.
После этого разговора Ильич слёг в больницу. Врачи говорили что-то о переутомлении, нервном срыве и предынфарктном состоянии. Впрочем, они всегда это говорили, когда у Троцкого завершалась очередная афёра.
Но самое удивительное в этой истории было то, что о деньгах, полученных Троцким за три чёрные капсулы с осмием, все напрочь забыли. Шестьдесят тысяч долларов – как с куста – так и остались у Троцкого.
Было, отчего получить предынфарктное состояние.
Пару раз я видела в городе Нэльку на новенькой «БМВ». Уж как она успела в такие короткие сроки заполучить права и объясниться с налоговой – я не знаю.
Адабас каждую неделю писал нам электронные письма. В основном это были восторженные «а помнишь?!» Похоже, путешествие на «скул басе» было самым ярким событием в жизни шамана. Мы регулярно ему отвечали, не рискуя спросить, откуда он в своём Онгудае берёт компьютер и выход в сеть. Ведь если ты шаман, то совсем не значит, что тёмный как папуас…
Бизя, уволившись, засел дома и вовсе не торопился искать работу. Он вдруг так полюбил семейный уют, что это стало меня пугать. По три раза на дню он принимал горячую ванну, беспрестанно пил то крепкий кофе, то сладкий чай, непрерывно интересовался у меня, есть ли у него чистые носки и свежие рубашки, регулярно покупал у цветочниц свежие розы, которые вяли на второй день, и завёл дурацкую привычку подолгу стоять на балконе и щёлкать семечки, сплёвывая кожуру на ухоженную клумбу внизу. По-моему, с ним тоже приключились нервный срыв, переутомление и предынфарктное состояние, только несколько в извращённой форме.
Зато ночи наши стали гораздо безумнее, исступленнее, изощрённее, горячее, нежнее и… длиннее.
– Я не евнух, – шептал Бизон и нагонял, нагонял всё упущенное в том заснеженном лесу, в той гостинице, в том автобусе…
Мы могли теперь скрипеть диваном сколько угодно, потому что сосед наш – Андросов Игорь Леонидович, – отправился куковать за решётку, а семья его съехала, продав квартиру. Всё было хорошо ровно неделю.
Потом у нас появился сосед.
Милый юноша. Мусор выбрасывал исключительно в бак. Не хлопал дверью в подъезде. Не грузился, когда я выбивала над его балконом ковёр. Не стучал в батарею, когда мы врубали тяжёлый рок. Не играл в шесть утра на скрипке. Не имел кошки, которая боялась бы нашей собаки. Вежливо здоровался, не забывая при этом слегка поклониться. Но…
Но при этом он много и часто репетировал на ударной установке, которая находилась у него прямо в квартире. Наверное, он был музыкантом какой-то там группы. А может – псих-одиночка. Это было неважно, потому что жаловаться всё равно было некуда, некому и бесполезно.
Тарелки и барабаны сотрясали своим грохотом стены и никто – никто! – ни ЖЭК, ни жилинспекция, ни санэпидемстанция, ни милиция, ни партия «зелёных» не хотели больше заходить в наш подъезд. Им хватило участия в суде над прежним нашим соседом.
Наверное, это была месть жены Андросова Игоря Леонидовича.
Наверное, она долго и тщательно выбирала покупателя для своей квартиры.
Наверное, следовало отнестись к этому с юмором, но…
Но каждое утро, задумчиво глядя в потолок, Бизя задавал мне один и тот же вопрос:
– А не подать ли нам, Элка, объявление в Интернет, чтобы нашего барабанщика того… замочили? Уж миллион рублей я для святого дела найду.
Конечно, это была шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля заветной мечты.
Через месяц я сдала в издательство новую книгу.
Разумеется, с сюжетом из головы!
– Гонорарчик скоро придёт! – вожделенно потёр руки Бизон, валяясь на диване. – Что ты говорила в степи про должность своего директора?!
– Можешь приступать прямо завтра, – обрадовалась я его трудовому порыву. – Меня пригласили на встречу с читателями в Центральный Дом книги. Созвонись с директором книжного магазина, договорись о рекламе, о времени, о…
– Ох, Элка, это ж надо зад оторвать от дивана, – простонал Глеб.
– Надо, – согласилась я.
– А есть у тебя какая-нибудь работёнка, чтобы не нужно было вставать?
– Есть! – Я прыгнула на него сверху, и под грохот соседских ударных тарелок, мы устроили хоровод дивана вокруг стола, с заездом на кухню.
Встречу с читателями Бизя всё же организовал. Он созвонился, договорился, назначил, состыковал, объяснил…
Народу пришла тьма тьмущая, и в этом была целиком заслуга Бизона, который не дал рекламу об этом событии разве что только в сектантские брошюрки. Глеб сам написал потрясающий, зазывной текст объявлений, сдобрив его эпитетами «блестящая», «неподражаемая» и «знаменитая». Правда, в этом тексте он забыл указать моё имя.
В процессе встречи выяснилось, что меня спутали с другой писательницей детективов – ещё более «знаменитой», «неподражаемой» и «блестящей», а главное, издающейся гораздо большими тиражами. Народ скупал её книжки и подходил ко мне за автографами. Делать было нечего и, чтобы не разочаровывать ни руководство магазина, ни читателей, ни Бизю, который очень старался, вставал с дивана и работал моим директором, я улыбалась, давала автографы, фотографировалась, и рассказывала о творческом пути совсем другой звезды.
Я делала это, мечтая о том времени, когда меня уже никто, никогда ни с кем не спутает…
– Элка, по-моему, пора делать ноги, – шепнул мне на ухо муж.
– Подожди, – отмахнулась я. – Почему ей никто не задаёт мой любимый вопрос?
– Побьют, – тоскливо оглянулся Бизон на толпу. – Давай убежим, пока никто не заметил подлог!
– А где вы берёте свои сюжеты? – наконец выкрикнул женский голос.
– В Караганде! – не раздумывая, ответила я, встала и раскланялась, давая понять, что встреча закончена.
– Где-где? – грозно спросил мужской голос.
– В городе из девяти букв, первая «К», – любезно объяснила я.
– Побьют, – вещал мне в ухо Бизон.
– Лю-юди!! – вдруг заорал мужик из первого ряда с книжкой под мышкой. – Да это ж не Родникова!! Это Элка Тягнибеда! У неё всего восемь книг, да и тех днём с огнём не найдёшь, потому что тиражи маленькие!!
– А чего ж она тогда автографы не свои раздаёт?!
– А на вопросы не свои, почему отвечает?!
В толпе назревал справедливый гнев. От неё повеяло опасностью и мордобитием.
– Бежим! – Бизя дёрнул меня за руку, и мы побежали, петляя между книжными стеллажами, как зайцы, заметающие следы.
– Меня узнали! – радостно закричала я. – Ур-ра, Бизя, меня узнали!!
– А кто это с ней? – орал кто-то сзади.
– Да завуч средней школы! Сволочь страшная! Взяток не берёт, двойки в аттестаты запросто ставит!!
– Кажется, меня тоже узнали, – пробормотал Бизя. – Теперь точно побьют! – Он затянул меня в какую- то дверь, протащил по длинному коридору, потом мы побежали по лестнице вверх, потом куда-то нырнули и… оказались на крыше.
– Ты обещал, что мы поедем в Испанию, – вспомнила я, глядя на город с высоты облаков.
– И поедем. Завтра, – неожиданно легко согласился он. И рассмеялся: – Потому что в этом городе нас всё равно рано или поздно побьют!
И вдруг, высоко подпрыгнув и раскинув в стороны руки, заорал во всю глотку, спугнув жирных неповоротливых голубей:
