Одно из предместий богоспасаемого города Дубравника носит название 'Валы' - название, которое звучит довольно странно теперь, когда ни на улицах, ни между большими огородами и запущенными садами этой местности не найдется ни одного холмика.
По всей вероятности, название это более соответствовало действительности во времена оны, когда это место впервые было вызвано к жизни главным образом помещиками в их поисках за городскими резиденциями. Многие из домов и по сю пору сохранили еще следы своего происхождения. Обширные дворы окружены многочисленными службами для размещения десятков слуг, неизменно сопровождавших господ в их периодических переселениях в города. Конюшни, каретные сараи, бани свидетельствуют о попытке наших отцов сохранить по возможности помещичий строй жизни. Самые дома - те из них, которые еще не пошли на слом для замены новыми, - большей частью деревянные, не без претензии на архитектуру. Там и сям можно видеть балконы с карнизами и балюстрадами в виде украшения, маленькие башни со спиралями, зубчатые двери и окна, указывающие на капризы фантазии у людей с своего рода артистическими наклонностями.
После освобождения крестьян эти дома от бывших помещиков перешли в руки скупщиков-купцов, так часто заступающих место дворян. Кулаки и спекуляторы разных наименований недолго оставались в домах, не подходящих для деловых операций и мало для них привлекательных в других отношениях. Они жили в качестве неприятелей, овладевших городом после осады и оставшихся там лишь на время, для того только, чтобы все имеющее какую-либо ценность превратить в деньги.
Еще раз 'Валы' переменили свой вид и население. Дома, службы и пристройки снимались большей частью мещанами и рабочими. В их глазах главной приманкой была земля, сдававшаяся при домах, - сады и огороды, в которых возделывались овощи. Дома они сдавали жильцам из господ; сами же со своими семьями теснились в пристройках и службах. Такая метаморфоза оказалась самой прочной. Собственники домов повышали цену съемщикам, а эти последние ухитрялись выжимать ренту из своих жильцов.
Город представлял рынок для сбыта овощей и давал с каждым годом увеличивавшееся число дачников, для которых слова 'природа' и 'свежий воздух' имели некоторое значение, так что за пользование ими они не прочь были платить по мере сил.
В начале весны 187* года в одном из таких домов сидели у открытого окна два молодых человека. Один из них, юноша лет двадцати, напряженно всматривался в темноту, старательно разглядывал каждого входившего в сферу света тусклого уличного фонаря.
Это был Ватажко. Другой был наш знакомый - Андрей, приехавший в Дубравник с неделю тому назад и поселившийся с товарищем в этом тихом квартале.
- Никого? - спросил он.
- Никого.
- Странно, - заговорил Андрей после небольшой паузы. - Суд должен был кончиться часа три тому назад. Заике давно пора бы быть здесь, Ксению повидать ведь недолго.
- Может быть, ее не пустили на суд, - предположил Ватажко.
- Ну вот еще! Кого же пускать, коли не барышню с ее положением?
- Ну так остается предположить, что Заика погиб от взрыва, потому что он никогда не опаздывает, - пошутил Ватажко.
- Что ж, может быть, и взаправду погиб, - согласился Андрей серьезным тоном. - Он так неосторожно обращается со своим любезным зельем, что может быть взорван каждую минуту.
- Не побежать ли мне к нему справиться? - предложил Ватажко.
- О чем? Взорван он или нет?
- Ну вот! Видел ли он Ксению и что она ему рассказала.
- Если он взорван, то ничего не скажет, а если нет, то придет тем временем сюда, и вы с ним разойдетесь. Лучше подождем.
Наступило молчание.
- Какая скука! - не выдержал наконец Ватажко. - Уж задам же я Заике, когда он придет!
Он бросил последний безнадежный взгляд на пустую улицу, как вдруг с противоположного конца послышался стук приближающегося экипажа.
- А! Вот он наконец! - весело вскричал Ватажко, мигом забывая свой гнев.
Андрей тоже выглянул в окно и увидел Заику, быстро подъезжавшего на открытых дрожках.
Это был человек средних лет, геркулесовского* сложения, с черной бородой почти до пояса. Дотронувшись своей длинной рукой до плеча извозчика, он приказал ему остановиться у ворот. Это было против правил, так как извозчика следовало остановить, не доезжая до дому, но Заика, очевидно, спешил.
* Геркулесовский - богатырский, могучий, от имени греческого мифического героя Геркулеса.
Через минуту он входил в комнату, нагибая свою длинную голову, чтобы не удариться о косяк низкой двери. Ватажко успел тем временем запереть окна, спустить занавеску и зажечь пару свечей.
- Ну что, каковы новости? - спросил Андрей. - Рассказывайте скорее.
- Сейчас, дайте прежде раздеться. Заранее предупреждаю, что ничего особенного, - ответил вошедший, слегка заикаясь.
Вблизи его худая, слегка сгорбленная фигура вовсе не напоминала Геркулеса. Борода при свечах оказалась не черною, а русою, падающей на грудь двумя длинными космами. На худом продолговатом лице с длинным прямым носом были замечательны только серые беспокойные глаза, вспыхивавшие иногда каким- то фосфорическим блеском. Глядя на них, приходило в голову, что он, пожалуй, может видеть в темноте, как кошка.
- Видели кузину? - спросил Андрей.
- Видел.
- Так садитесь и рассказывайте все по порядку.
Заика сел и начал рассказывать. Политический процесс действительно начался перед военным судом. В первом заседании было сделано еще очень немного, но опытный человек мог уже вывести некоторое заключение относительно дальнейшего хода дела. Во-первых, Заика сообщил, что большинство членов суда было назначено генерал-губернатором специально для этого процесса. Это был плохой знак. Обвинительный акт, прочитанный в этом заседании, тоже не предвещал ничего хорошего. Относительно того, под какую статью подведут трех главных подсудимых - Бориса, Зину и Василия, - не могло быть никаких сомнений. Иначе стояло дело Бочарова и сестер Дудоровых, не виновных, в сущности, ни в чем, кроме простого знакомства с конспираторами. Поэтому заключение обвинительного акта об участии всех подсудимых в общем заговоре с целью низвержения трона и всего прочего было весьма зловещим. Оно говорило о намерении обвинительной власти требовать смертной казни для всех подсудимых.
- Но разве же это возможно? Какие же у этой скотины могут быть доказательства? - прервал Ватажко рассказ гостя.
- Все тот же пикник в лесу, на котором был предатель Миронов, - отвечал Заика. - Дудоровы и Бочаров были на пикнике. От Василия они не добились ни одного слова. Он молчит с самого ареста. Но опять же Миронов утверждает, что Василий был там вместе с Андреем и Вулич. Кроме того, дворник Дудоровых узнал карточку Вулич и показал, что она часто приходила к Дудоровым.
Заика замолчал, считая дело совершенно разъясненным. Одни конспирировали, другие были с ними знакомы, а следовательно, все одна шайка. Русским людям слишком хорошо знаком этот обычный прокурорский прием.
- Ну, а как подсудимые? - спросил Андрей, переходя к более интересной теме.
- Ксения говорит, что они все время разговаривали между собою и на суд почти не обращали внимания. Только раз они взволновались и протестовали.
