Появляется Фуфаев.
— Дуйте в бок, аэронавигатор, — кричит он, — против ветра. Легче будет лететь. Наверняка поспеем к мистеру Форду.
Через полтора часа вдалеке показался город. Из бесчисленных труб валит дым.
Вот они какие заводы, где делают автомобили на весь мир.
Ровно в 11.30 мы спускаемся на аэродром Форда.
Поспели!
А через полчаса пришел тот самолет, который провожал нас.
Сам Форд встречает нас. Жмем друг другу руки; говорим, что очень рады. Он тоже очень рад. Он приглашает нас на банкет. Мы благодарим: нам интересно, как автомобильный король примет советских летчиков.
На банкете Форд говорит, что наша «Страна Советов» очень хорошая машина и что вообще у нас авиация стоит на высоте.
— Борис! — кричу я. — А правда, что Форд подарил вам массу автомобилей?
— О, да, — отвечал брат, — целый миллион.
Я рассердился.
— Борис!
— Что?
— Ты на ниточке повис.
— Вот несчастье!.. Дело в том, что Форд никому никогда ничего не дарит. Уж он решил так. В Америке про это и пословица есть... Но только мы сами приобрели себе по автомобилю.
— Да что ты? — вскричали все. — Значит, ты будешь ездить на своем автомобиле?
— Буду.
— Ну и мы покатаемся. Вот покатаемся!
— Представьте, вдруг я подъезжаю к Зоологическому саду на автомобиле, — сказала Лида.
— А я к тете Варе поеду, — закричал Алеша.
— А я...
Бабушка рассердилась.
— Да замолчите вы! Борис и так устал в Америке, а вы еще тут кричите!
Мы замолчали.
НЬЮ-ИОРК
У Форда мы заночевали.
Просыпаемся — туман. Вот тебе раз. Густой туман — лететь нельзя.
Делать нечего. Ходим по заводам Форда, все осматриваем.
Очень интересно.
На одном конце завода начинают делать автомобиль: один шайбочку привернет — автомобиль дальше; к другим рабочим, а рабочие стоят на одном месте; один шайбочку привернет, — автомобиль дальше; другой шарик втолкнет куда-то указательным пальцем — автомобиль дальше; вот уже у него и колеса, и шины — и автомобиль выкатывает с другого конца завода совсем готовым — прямо в гараж. А в гараже автомобилей чорт знает сколько.
И гаражей много.
У Форда и слепые работают, и глухие, и немые, и безрукие, все.
На фордовских заводах работает много наших инженеров. В СССР будут строить такие же заводы, и инженеры поехали туда учиться к Форду.
Просыпаемся на другой день — опять туман. Погода совсем испортилась.
Нет! Прямо видно: не добраться нам до Нью-Иорка.
Пусть завтра будет какая угодно погода — полетим.
И на третий день — туман и дождь льет.
Но мы собираемся.
Фордисты отговаривают.
— Что вы! Разве можно лететь в такую погоду? Да вы разобьетесь об гору! В тумане ничего не видно. Или мимо Нью-Иорка пролетите и утонете в океане.
— Не наткнемся и не утонем.
И полетели.
До самого Нью-Иорка нас собираются провожать американские самолеты. Но в воздухе нас встретил такой ураган, что самолеты вернулись обратно.
Мы летим одни.
Густой туман скрывает землю. Льет дождь. Уже пятый час летим и ничего не видим.
— Вот будет здорово, если под самым Нью-Иорком сверзимся. Подумать страшно.
И вдруг туман стал рассеиваться.
В просветах мелькают городки, поля, реки.
Мы летим вдоль реки Гудзон.
И вот вдалеке — Нью-Иорк. А за ним — Атлантический океан.
Мы перелетели от берегов Великого океана — поперек всей северной Америки — до берегов Атлантического океана.
Туман еще временами скрывает город.
Ко мне в кабинку пролез Фуфаев. Мы оба побросали работу и жадно смотрим вниз. Сердце сильно бьется.
Шестаков набирает высоту.
Кругом — бесконечное пространство — вода, земля и небо.
Нью-Иорк — весь под нами.
Как он не похож на город. Это не город, а железобетонные горы.
Вот они такие — американские небоскребы!..
Мы делаем три широких круга над статуей Свободы и спускаемся на аэродром Кэртиса.
Мы — в Нью-Иорке.
ПОЛУБОГ
Когда Борис сказал, что они сели на аэродром Кэртиса, мне показалось, что я сам сел на аэродром Кэртиса.
Борис продолжал:
— Спустились мы и видим — катится на нас лавина людей. А впереди полицейские на мотоциклах.
Сомнут!
Полиция, вместо того, чтобы сдерживать напор толпы, сама пустилась на перегонки к нам.
Мы испугались. Недоставало, чтобы изуродовали нас от радости граждане Нью-Иорка.
Но куда же нам бежать?
Шестаков сообразил, что делать. Моторы вновь заработали.
Мы понеслись по земле в далекий пустынный угол аэродрома.
Вылезли. Куда же теперь деваться? Толпа увидела наше бегство и удвоила свои силы: летит и орет как бешеная.
Кому-то пришла блестящая мысль:
— Лезем на крышу ангара.
И мы полезли. Залезли и вздохнули посвободнее.
