циферблаты приборов.
Целый час летим в кромешной темноте, и хоть бы какой-нибудь огонек внизу или речка блеснула.
Вот когда бывает луна — даже маленький ручеек блестит, как серебряный.
Вдруг внизу я вижу страшную вещь.
Надо сейчас же сообщить всем. Я прохожу к пилотам, трогаю Болотова за плечо и кричу ему:
— Посмотрите вниз, дядя Том.
Внизу, в темноте, под самолетом распласталось белесое пятно. Тут же впереди другое, только гораздо больше. Пятна быстро соединились вместе.
Мы все так и впились глазами в темноту и со страхом следим, как возникают пятна.
Теперь они выползают из темноты уже со всех сторон, соединяются друг с другом, расплываются все шире и шире.
Это наш смертельный враг — туман.
Скоро в этом белесом море остаются только черные колпаки верхушек гор.
Мы хотим разглядеть через туман огни Читы, но ничего не видим.
Летим еще целый час. Никаких огней, не видно.
Отчего же? Почему мы летим уже два часа, а Читы нет?
Не может быть, чтобы мы сбились.
Я мечусь по своей кабине. Надо найти Читу. Смотрю на компас, — курс правильный. Смотрю на карту: вот где мы сейчас находимся, а Читы нет.
Это непонятно.
Опуститься ниже нельзя: наскочишь на гору.
Так что же делать?
Самолет, как слепой, мечется в темноте в разные стороны.
Надо найти хоть какую-нибудь площадку, куда бы сесть.
Когда ночью аэроплан настигает беда и он не знает, куда спуститься, тогда ракетой стреляют из пистолета. Если город близко — с аэродрома дают сигналы. Разрываясь, ракеты освещают землю. Можно разобрать, что внизу: горы, лес или вода.
Фуфаев и я стреляем из пистолета. Но ракеты исчезают в тумане и лопаются где-то внизу, а нам ничего не видно.
И площадки не найти.
Прошло еще полчаса.
Вдруг в кабину просовывается голова Фуфаева.
— Бензин весь! — кричит ой.
Мы точно приказ получили. Дальше лететь нельзя, рассуждать нечего.
Хочешь, не хочешь — садись.
А куда?.. В тайгу? На горы?
Но тайга — это хвойный лес, бури навалили в нем деревья так, что не продерешься.
Сесть в тайгу — значит разбиться вдребезги. А в чудеса никто из нас не верит.
И все-таки садиться куда-то надо.
Шестаков пускает самолет вниз.
Мы нырнули в туман.
Через секунду сильный толчок бросил меня на стенку кабины. Кругом трещало и гремело. Самолет ломал что-то на своем пути. По дну самолета царапало, на его бока сыпались удары. Точно какие-то звери вцепились в него со всех сторон.
Мы врезались в тайгу. И вдруг — новый удар, да такой, что я полетел куда-то вверх тормашками.
Потом сразу стало тихо. Лежу, не шевелюсь и не могу понять: что же мы, живы? В правой руке чувствую сильную боль. Кругом темнота — хоть глаз выколи.
Наконец я встал и выбрался кое-как из фюзеляжа[1]. Смотрю — вылезают и другие. Значит, чудеса все-таки бывают: мы живы.
Вылезли мы и стоим перед своей разбитой птицей, молчим. Кругом туман, тихо. Так тихо, что даже страшно.
«Крышка, все дело пропало», — думаем мы и никак не можем поверить этому.
В ТАЙГЕ
— Как страшно! — сказала бабушка.
Брат вынул из портфеля синюю тетрадку.
Все наши руки потянулись за ней.
— Что это такое?
— Постойте, постойте... Это подробный отчет о нашем перелете. Хотите, прочту, что с нами было после того, как мы упали?
— Конечно, хотим! Как же не хотим! Читай скорей!
Брат начал читать:
— «Когда летчики немного опомнились, они попытались узнать, где они, куда попали.
А вдруг все приборы поломались? И секстан[2] поломался? И компас разбился? Что тогда?
Аэронавигатор полез в фюзеляж.
Все с нетерпением ждут, что он скажет.
Стерлигов долго возится внутри самолета, наконец вытаскивает оттуда хронометры, секстан и карты.
— Все цело! — кричит он. — И компас не разбился!
Летчики радостно вздохнули.
Но секстан оказался ни к чему. Редкая звездочка вдруг покажется из тумана и сейчас же прячется.
Попробуй — определи.
Тогда летчики снова стреляют в туман ракетами.
Может быть, поблизости есть жилье, люди? Они увидят или услышат, как рвутся ракеты и придут на помощь?
Последняя ракета исчезла, в тумане, а никто не показывался.
Тогда летчики разложили огромный костер.
Может быть его увидит кто-нибудь?..
Тайга молчит. Туман, сырость. И хоть бы какая-нибудь веточка щелкнула, тогда не было бы так жутко от этой тишины.
Летчики поняли, что они бессильны.
Они опять стоят молча и не знают, что делать.
Вдруг Стерлигов закричал во все горло:
— Огонь!
— Где? Где огонь? — Все всполошились и смотрят в туман.
— Ничего не вижу. — говорит Шестаков.
— И я ничего не вижу, — говорит Болотов.
Фуфаев тоже ничего не видит.
— Да вон, смотрите прямо. Должно быть на вершине горы — костер, — тычет Стерлигов куда-то пальцем.
— Да это не огонь, — говорит наконец, Болотов, — это звезда!
— Ну вот, звезда! Конечно огонь!
— Какой там огонь! Настоящая звезда, — вон ее туман затянул.
Все согласились, что это была все-таки звезда.
— Эх вы! Пенснэ! — сказал Фуфаев.
