чудила.
– Где его укокошили?
– Могу показать.
– Любопытно взглянуть, – согласился Старлиц.
Они расплатились, захватив в дорогу долму в виноградных листьях и липкий кусок пахлавы. Японский автомобиль, арендованный Старлицем, ждал их в тени мечети – бывшего собора французских крестоносцев в Лефкосе, заморского Нотр-Дам, обросшего минаретами.
До разрушенной деревни у Зеленой линии оказалось сорок минут приятной езды. На задворках турецкого Кипра осталось много таких городков-призраков: дороги, связывавшие их раньше с побережьем, оказались перерезаны, их жители-греки в ужасе бежали, а годы экономического эмбарго совсем их прикончили.
Взволнованный Виктор указал на проселочную дорогу под разросшимися деревьями, ведущую к заброшенной ткацкой фабрике. Ржавая железная крыша фабрики местами провалилась, стены покрыла буйная субтропическая растительность. Приблизительно так же выглядели старые хлопкоочистительные заводики в романах Фолкнера.
– Какого дьявола здесь надо Озбею? – удивился Старлиц.
– Не знаю, но он часто сюда приезжает, привозит друзей, иногда подружку... Я решил, что они перерабатывают здесь героин.
– Разумная мысль.
– Чувствуете запах гари? – спросила Зета, отрывая подбородок от покусанного края своего белого чемоданчика.
Старлиц запер оба чемоданчика в багажнике машины и спрятал в карман ключи.
– У тебя есть пистолет? – спросил он Виктора.
– Нет, а у вас?
– У меня есть спутниковый телефон, – похвастался Старлиц, вынимая из-под сиденья аппарат. Прочный корпус и огромная батарея делали его похожим на дубинку.
– Лучше купим настоящее оружие! – жизнерадостно предложила Зета. – У нас полно денег!
Фабричный поселок не полностью обезлюдел: кое-где виднелись подрезанные апельсиновые деревья, подлатанные каменные стены, скромные фермерские грузовички. В разгар прозрачного средиземноморского дня, на свежем ветерке, гоняющем по небу облачка, было бы абсурдом по-воровски красться вдоль стен. К тому же одиннадцатилетняя девчонка, пытающаяся передвигаться крадучись, – одно из самых вызывающих и мелодраматических зрелищ.
Ситуация с каждой минутой делалась все сложнее. В зарослях у самой заброшенной фабрики обнаружился рухнувший с небес вертолет. Машина была не из маленьких – размером с лондонский двухэтажный автобус, с огромными обутыми в резину шасси и чудовищным пятилопастным винтом. На продолговатом фюзеляже типичной советской камуфляжной раскраски – «песок со шпинатом» – не оказалось ни национального флага, ни регистрационного номера.
– Эй, папа, папа, папа, не заглядывай внутрь! – взмолилась Зета дрожащим голоском. – Вдруг внутри мертвецы?
– Может, тебе лучше вернуться в машину, детка?
На это Зета даже не соизволила ответить. Они молча заползли в заросли.
– Папа, папа, – зашептала девочка, – что, если это и вправду страшно? Вдруг у кого-нибудь оторвало руку? – Зета охнула, но шелест ветвей на ветру был громче ее охов. – Папа, что, если там лежит оторванная рука? Что, если это рука мертвеца, а на ней крутые часы, но ты до нее не дотронешься, потому что – ик! – Она икнула.
Виктор сердито рванул ветку дерева.
– Зачем мы взяли ее с собой?
– Эй, папа, – не унималась Зета, – я бы не могла прикоснуться к руке мертвеца, если она оторвана. Никогда, ни за что! Ик! Разве только если в руке зажат синий слоненок Бини-Арахис: коллекционеры дают за него пять тысяч долларов!
– Зета, дай мне сообразить, что к чему. – Старлиц ободряюще похлопал ее по тощей спине. – Виктор, откуда здесь взялся этот чертов вертолет? Как мог вертолет бывшего Советского Союза залететь так далеко на юг? Турция нашпигована натовскими радарами.
– Из Сирии! – догадался Виктор, показывая пальцем на восток. – Сирия здесь, под боком.
Старлиц задумался. Его представление о планете уже повернулось на девяносто градусов.
– Ты хочешь сказать, что Хафез Асад [88] или какая-то неведомая организация совершает из воздушного пространства Дамаска налеты на турецкого сателлита?
– Очнитесь! Холодная война закончилась, когда мне было девять лет. Теперь все друг друга ненавидят.
– Да, нет, может быть... – пробормотал Старлиц.
Вертолет лежал среди поломанных деревьев, сильно накренившись, лопасти сорвались с винта, как крылышки стрекозы, ударившейся о ветровое стекло разогнавшегося спортивного автомобиля. Следов попадания зенитной ракеты заметно не было, хотя для этой огромной и мощной уродины наибольшую угрозу представляли именно ракеты с тепловой системой самонаведения. Не было и цепочки пробоин от снарядов зенитной пушки. Оставалось предположить, что дрянные тридцатилетние двигатели, сделанные русскими еще во времена холодной войны по украденным образцам, наконец отказали.
Впрочем, эта версия тут же отпала. Забравшись на облезлый бронированный фюзеляж, Старлиц обнаружил, что пилоту вертолета выстрелили в голову. Стреляли из оружия небольшого калибра,
