водохранилища возвышались три новомодных дома под одинаковыми синими металлочерепичными крышами.
«Заборы здесь высокие, метра по три», – прикинул на глаз дачник.
Водитель не сигналил, просто подкатил к воротам и остановился. Железная створка поползла в сторону. За забором начинался такой изумительный порядок, что Павлу тут же стало стыдно за самодельную альпийскую горку, которую он соорудил этой весной. Туевая аллейка вела к крыльцу, с обеих сторон обсаженному розовыми кустами. У двери зеленели мясистые пальмы в кадках, а фасад дома был густо увит виноградом. Порфирьев не спешил выходить, приспустив стекло, вглядывался в окна дома. Наконец махнул рукой и сказал:
– Выходи. И доски свои забирай.
Павел с брусочками под мышкой выбрался из машины, разноцветные плитки дорожки лежали ровно, швы заделаны были идеально. Он остановился, не зная, куда идти. Николай перехватил связку брусков.
– Повернись боком, – командовал Порфирьев, – стань к дому спиной. А теперь пройдись перед крыльцом, только спину держи ровней. Задери голову и посмотри в небо. На дом и по сторонам не смотреть!
Павел чувствовал себя солдатом-новобранцем на плацу. Порфирьев же был для него кем-то вроде сержанта, который не может быть доволен рядовым уже в силу того, что он сержант.
– Не торопись! Больше достоинства! – Порфирьев сунул Павлу солнцезащитные очки, – надень.
Испытание оборвалось внезапно. Не успел дачник обойти клумбу, как Порфирьев щелкнул пальцами:
– Годен. Андрей, проводи гостя в его домик.
Водитель махнул рукой. Вскоре Павел миновал сад за домом. У самого забора стояло небольшое строение, сложенное из красного кирпича, что-то среднее между сторожкой и баней.
– Проходите.
Павла провели внутрь, пол был еще влажный после уборки. В воздухе чувствовался запах дезодоранта. Все двери открыты. Небольшая комната с кроватью, телевизором и видеомагнитофоном, кухня с холодильником и плитой, ванная комната, вот и все, что разместилось на площади около двадцати пяти квадратных метров.
– Располагайтесь, если что потребуется, воспользуйтесь телефоном, – голос водителя звучал ровно, без эмоций.
Не успел Павел опомниться, как входная дверь закрылась и щелкнул замок. Он даже не сразу поверил, что его заперли, – подергал ручку.
– Эй! – позвал он и прислушался.
Шаги удалялись, гравий хрустел под подошвами ботинок. Только сейчас Павел заметил, что на окнах стоят решетки. Он обошел домик, все в нем было предусмотрено для жизни нетребовательного одинокого мужчины. В ванной на полке над умывальником лежали тюбик зубной пасты, запакованная щетка, станок и пена для бритья. Холодильник оказался забит под завязку пивом, снедью. Вот только телевизор не брал ни одной программы, а работал лишь как довесок к видеомагнитофону. И телефон оказался странным, без диска и без клавишей набора – корпус с трубкой. Поколебавшись, Павел снял трубку, поднес к уху. Вместо гудков в ней сразу же прозвучал суровый мужской голос.
– Слушаю. Что вы хотели?
– Связь проверяю, – неуверенно произнес дачник и тут вспомнил: – У Николая остались мои бруски, я с ними приехал.
Последовала пауза, рядовой охранник несколько секунд соображал, кто такой Николай.
– Их принесут к вам в дом вместе с обедом.
– Спасибо… – пробормотал Павел и положил трубку.
«Жратвы полно, а еще и обедом кормить будут».
Перспективы вырисовывались какие-то странные, а необъяснимое, странное всегда пугает.
Когда принесли обед и обещанные деревянные бруски, Павел спросил:
– Из дома выходить можно?
– Прогулка в три, – ответил немногословный охранник, и вновь клацнул замок входной двери.
Павел гулял по участку, к воротам старался близко не подходить, лишь только он приближался к ним, как тут же из будки выходил охранник и упирался в него немигающим взглядом. Занавески и жалюзи в большом доме закрывали окна – все до единого, так что даже нельзя было понять, обитаем он или нет.
Смертельная скука овладела Павлом. Казалось бы, с чего? У себя на даче он мог по нескольку дней кряду не покидать участок, с утра до вечера валяться на кровати. Но там он сам распоряжался своим временем, сам решал – бездельничать или работать, а тут все решалось за него. И сколько еще ждать, было непонятно.
Глава 12
– Добрый день. Мне бы сто долларов купить.
– Пожалуйста.
Девушка, сидевшая в обменнике за кассой, меньше всего любила обслуживать таких клиентов. Старики капризны во всем, особенно в отношении денег. То им купюра старая, то им кажется, что их обсчитали, а начнешь доказывать – могут вообще передумать.
Старик с интеллигентным лицом извлек из бумажника и отсчитал купюры.
– Посмотрите, кажется, правильно.
Девушка привычным жестом распрямила загнутый уголок одной из пятисоток. Сперва бросила в ящичек монетки на сдачу, а потом положила сверху сотку. Старик извлек бумажку, распрямил, поднял к свету. Кассирша чуть заметно улыбнулась.
«Молодой бы уже давно вышел из кабинки», – подумала она.
А старик разглядывал и разглядывал сотенную купюру. Та была старого образца, но, видно, в употреблении почти не ходила, прежний владелец лишь один раз перегнул ее пополам.
– Вам что-то не нравится? Я могу дать и нового образца, с большим портретом, – отозвалась через динамик девушка, – но на ней что-то по-арабски написано. Вряд ли арабы на американских деньгах хорошие слова рисуют.
– Да-да, наверное, какое-нибудь ругательство написали, – задумчиво проговорил пожилой мужчина, не отрывая взгляда от старой сотки, – вы уверены, что она подлинная?
– На все сто! – засмеялась девушка.
– А вы проверяли?
– Могу при вас еще раз проверить.
– Если не трудно, – дрогнувшей рукой пенсионер положил купюру в ящичек, припал носом к стеклу, затаив дыхание глядел на то, как девушка водит банкнотой по магнитному детектору, как просвечивает ее ультрафиолетом.
– Все в порядке. Я подлинные доллары от фальшивых с ходу без детектора отличаю. Профессия у меня такая. Вы же тоже в своей профессии дока.
– Я дока в своей профессии, один из лучших, – глаза старика забегали.
– Ну что, не будем менять на сотку нового образца?
– Нет, что вы, зачем? Раз вы обещаете, что она подлинная.
– Подлинная, хотя и старая.
Пенсионер старательно заправил сотку в портмоне и засунул бумажник на самое дно глубокого пиджачного кармана.
– Деньги всегда деньги, если за них можно что-то купить, – сказал старик с загадочной улыбкой, – вы возьмете их у меня, если придет время обменять на русские рубли?
– И не только я. Их у вас в любом обменном пункте примут по всему миру. Мы же работаем по международным стандартам, – сказала обменщица, – такие приборы стоят повсюду.
– Спасибо, – мужчина просветлел лицом, – вы сами не можете знать, как вы меня… – он задумался, – порадовали, это не то слово. Воодушевили…
«Странный старик, – подумала девушка, – но все старики странные. Столько всего на их жизнь пришлось. Пережил же он и Сталина—Гитлера, и Хрущева, и Брежнева с Черненко—Андроповым—
