уверенность, возникшую в нем, когда он целовал и любил ее, что она принадлежит ему —
Она яростно вцепилась в него и с громким криком пришла к финалу.
Он потерял себя, растворясь в наслаждении. И когда наконец они вместе упали на простыни — продолжая обнимать друг друга, — он был так оглушен, что не мог произнести ни слова.
Когда сердца отсчитали несколько сотен ударов, когда самое сильное потрясение прошло, она пошевелилась в его руках, мягкая и слабая, миниатюрная рядом с ним, и ее шепот прозвучал возле его уха:
— Для тебя это было так же непристойно, как и для меня?
Он не улыбнулся. Он не смог бы, даже если бы попытался.
— Ммм, — пробормотал он, крепче обнимая ее. — Это было очень непристойно.
Утром Тайс проснулся в одиночестве на диване в гостиной. Ночью он покинул теплоту и соблазн нежного обнаженного тела Клер вскоре после того, как она заснула. Было нелегко уйти от ее длинных, бархатистых ног, которые переплелись с его ногами. Было нелегко лишить себя удовольствия спать, обнимая ее.
Но по совести он не должен был ни минуты оставаться в ее постели. Ему там нечего было делать. Слишком много лжи между ними. Большой лжи.
Она верила, что он ее телохранитель, нанятый кузеном. Даже если она не звонила Джону Петерсону из опасения, что их разговор подслушают, в конце концов она обнаружит обман. Джон ведь действительно нанял человека из охранной компании, чтобы встретить ее и проехать с ней дальше. Тайс послал одну из своих женщин-агентов в кудрявом золотисто-каштановом парике и солнечных очках, чтобы встретиться с этим человеком в аэропорту. Тот увез подставную наследницу в отель, где она быстро от него отделалась. Тайс мог только вообразить возможный разговор между Клер и ее кузеном: «Отделалась от телохранителя? Ничего подобного! Он и сейчас со мной…»
Но если верить тому записанному разговору, она не позвонит кузену еще несколько недель. А Тайс не будет с ней так долго. Как только он определит цель ее бегства и запланированный пункт назначения, он пошлет окончательный отчет и предоставит дядюшке Эдгару возможность заботиться о ней самому.
Возможность передать кому-либо ответственность за нее чересчур сильно беспокоила Тайса. Почти так же сильно, как мучила его совесть. Он обманывал ее… но этот обман, равно как и ее ложь, не помешал им лечь в одну постель. Любовью с ним она занималась под вымышленным именем.
Это, впрочем, беспокоило его очень мало; взяв свежую одежду из своей сумки, он большими шагами отправился в ванную принять душ. Ни ее ложь, ни что-либо другое не могли извинить его за потерю самоконтроля. Ему надо было вернуть их отношения на правильный путь.
Он уже все испортил. Он оказался в сексуальных отношениях с объектом своего расследования. Свобода Друга зависела от успешного завершения этого дела, свобода Джо. Тайс рискнул главной целью своей жизни из-за одной ночи в ее постели.
Стоя под душем, он старался забыть опьяняющий вкус ее губ, ее тела. Ощущение ее плоти в своих руках. Невероятное блаженство быть внутри нее. Бормоча проклятия, он включил холодную воду и заставил себя думать о повседневных обязанностях.
Надо сообщить ее дяде, где она находится и что делает, исключая интимные подробности. Эдгар Ричмонд считал, что кто-то подстрекал ее возмутительно вести себя. Он хотел знать, почему она убежала и с кем связана.
С кем-нибудь она теперь точно была связана.
В подавленном настроении он принял душ, побрился и оделся. Надо было найти выход, но он не мог выбрать правильный путь. Если он решится действовать по совести, то будет чистеньким. Скажет ей все. Принесет извинения.
Но тогда он предаст клиента и не спасет Джо. И что будет дальше? Клер устремится в мир одна, еще более разочарованная и беззащитная и, следовательно, еще более уязвимая, чем обычно. Одно только воспоминание о ней, окруженной «слюнявыми волками» на танцплощадке, вынудило его противиться этому. «Мне надо узнать, что я упустила», — сказала она ему.
Узнала ли она это?
Что, если не узнала?
А что, если узнала?
Все более запутываясь, он покинул ванную через дверь, ведущую в гостиную, а не через ту, что вела в спальню. Она могла еще спать, запутавшись в простынях, — обнаженная, жаждущая и невыразимо прекрасная. Он не мог позволить себе пройти через спальню. Думая об этом, он налетел на женщину, которую поклялся избегать.
— О, — воскликнула она, пошатнувшись и уронив на пол набор туалетных принадлежностей, — извините меня!
Тайс поймал ее за плечи, чтобы не дать упасть. Ее волосы, спутанные после бурной ночи, на утреннем солнце показались ему шелковыми, сверкающими золотом с клубничным отблеском. Голубой бархатный халатик на ее стройном теле подчеркивал синеву глаз — чарующих глаз, затуманенных застенчивостью.
Очевидно, она не привыкла к таким обстоятельствам.
— Я, наверное, ужасно выгляжу, — сказала она с неловкой усмешкой, пытаясь привести в порядок свои волосы. — Я никогда даже…
— Ты выглядишь замечательно. — Слишком замечательно. Растрепанная, с покрасневшим от смущения лицом, она выглядела мягкой, женственной и непреодолимо влекущей, манящей прикоснуться к ней. Заставив себя убрать от нее руки, он почувствовал необходимость обнять ее и поцелуями стереть смущение с ее лица.
— Другая дверь в ванную была заперта, — торопясь, объяснила она, — поэтому я…
— Извини, я забыл отпереть ее.
— Потом я увидела разложенный диван, — продолжила она, — и так удивилась, когда поняла, что ты спал там, и не обратила внимания, куда я…
— Я налетел на тебя. Это мне надо было смотреть…
— Кажется, я могу понять, почему ты спал там. Я имею в виду, я, возможно, не самая приятная женщина, с которой можно спать.
Оба замолчали.
Чувствуя, что ее лицо вспыхнуло в замешательстве, Клер опустила голову и нагнулась, чтобы подобрать свои туалетные принадлежности. Он оставил ее постель, чтобы спать в гостиной. Она все еще чувствовала себя оглушенной и необъяснимо обиженной этим открытием.
Уокер подобрал туалетные принадлежности и подал ей. Их руки соприкоснулись, глаза встретились. В его глазах невозможно было ничего прочитать. Ушли все следы страсти, которая горела в них прошлой ночью. Но его настойчивая просьба все еще отдавалась эхом в ее сердце. «Потанцуй со мной, Принцесса». Никогда звук этого слова не волновал ее сильнее. Она знала, что он имел в виду обычное ласковое обращение — удивительно нежное, которое ничего общего не имело с ее личностью. И в их жарких занятиях любовью она чувствовала удивительную связь с ним, почти сверхъестественное чувство единения. Могла ли она выдумать эту связь? Не было ли для него все это просто сексом?
— Я спал здесь, — вежливо сообщил он ей, — чтобы оберегать тебя. Мне надо исполнять свой долг.
— Все хорошо, тебе не надо объяснять. — Клер выдавила улыбку и шагнула к ванной комнате. Почему она не смогла молча убежать? Он, очевидно, выполнял свои обязанности прошлой ночью. — Вероятно, я заняла всю кровать. Так много времени прошло с тех пор, как я с кем-нибудь спала.
— Клер… — Он шагнул к ней.
