федеральном правительстве не было никого, обладающего полномочиями распоряжаться БКПКИ, за исключением самого президента. И даже тому пришлось бы создать специальное бюро для оценки действий своих специальных бюро – ав военное время не до того.
БКПКИ, строго говоря, вообще не считалось федеральным агентством. Как и сам Совет национальной безопасности, бюро представляло собой не более чем рабочую группу близких коллег, которая пытается развернуть махину федеральной бюрократии в направлении, указанном последней политической модой. Как и президент, БКПКИ в федеральной власти было лишь случайным прохожим. Такого понятия, как «карьерный бэкапщик», не существовало в природе, если не считать Фанни – на тот момент, когда она попросила об услуге Джеба, безработной. Любой бюрократ из БКПКИ был переброшен временно из другой организации. Карл Боуэн, главный экономист-аналитик, прибыл из Национальной лаборатории Лос-Аламос. Брайан Кун, старший следователь, – из отдела криминальных расследований СВД[24]. Герберт Хоулэнд, заведующий по связям с общественностью, – из службы вещания ВМФ США. И так далее.
Джеб планировал сформулировать в рамках БКПКИ реалистичную политику национальной информационной безопасности, под которой могли бы подписаться президент, госсекретарь, Минобороны, ЦРУ, АНБ и ОКНШ[25]. Катастрофически уязвимым федеральным сетям придётся подтянуться и оправиться. Благим примером, недобрым словом и угрозой насилия БКПКИ поставит в строй ленивых бюрократов. Всё, что может подвинуться, подвинется. А остальное – к чёрту.
На Рождество политическая жизнь замирала. Ключевые персоны попросту исчезали из столицы. На электронные письма отвечать было некому. Ван только порадовался случаю сосредоточиться. В пустой голове звенели продвинутые идеи.
Ван снова в вашингтонской квартире ждал, покуда скомпилируется последний блок программного кода. Жизнь в опасном районе преподала ему несколько полезных уроков касательно безопасности. В жизни, если у тебя достаточно крепкие стены, дверь можно запереть. Если не хватает одного замка, можно врезать пять. Или шесть.
Но в компьютерных сетях нет стен. Брандмауэр – это всего лишь метафора.
Плодотворнее было бы создавать компьютерную иммунную систему. В конце концов, подавляющее большинство серьёзных взломов проводится вовсе не хакерами «снаружи». Хакер не «взламывает», потому что ломать ему нечего. В жизни большая часть компьютерных преступлений совершается изнутри брандмауэра – двойными агентами или воришками, теми, кто уже знаком с системой и прекрасно знает, что нужно стереть, сломать, подправить или незаконно скопировать.
Так что более совершенная система безопасности ничего не будет «запирать» или «ограждать». Она должна постоянно отслеживать вредоносные процессы в системе. Охотиться за вредными участками кода, как кровяные клетки сражаются с микробами.
Идея была захватывающая. Она открывала пути к разрешению множества сложнейших нынешних проблем в области компьютерной безопасности. Она обогнала свое время на целое поколение. Или на два, учитывая, в каком жутком состоянии находится рынок.
Тем более важно становилось, чтобы первым столь существенный прорыв осуществило БКПКИ. В Склепе возможно было установить рабочую версию – идеальное место для демонстрации перед ключевой аудиторией. Пилотная альфа-версия иммунной системы на распределённом потоковом суперкомпьютере с широкополосным беспроводным доступом.
Вдохновение сжигало Вана. Идея была фантастическая. И что самое лучше – её можно было воплотить в жизнь. Бюджет у БКПКИ был небольшой, но на бюро работали лучшие специалисты в своих областях. В разработке компьютерных иммунных систем у них не было конкуренции. Не было местничества. Не было устоявшихся на рынке поставщиков, готовых защищать свою долю.
Значит, проект можно запустить по образцу систем с открытым кодом – быстро, тихо, отдельными модулями – на принципе «необходимого знания». Так что пока Джеб сражается с бюрократией за компьютерную безопасность на политическом фронте, он, Ван, станет в буквальном смысле своими руками программировать будущее этой самой безопасности. Мануально. С листа. На лету. Bay!
На экране лэптопа мерцал портрет Теда размером с почтовую марку. В яслях в далеком Колорадо стояла веб-камера. Ван и Дотти обычно приглядывали за сыном по Интернету в рабочее время, хотя в яслях ничего интересного не происходило. За детьми присматривала подвижная чистенькая буддистка-феминистка за тридцать из Боулдера – косы, джинсовый комбинезон, гриндерсы и бандана. Обычно она сидела на ковре, скрестив ноги, пока подопечные ползали по ней. Иногда читала им политкорректные гендерно-нейтральные сказки. Теда подобное обхождение более-менее устраивало, хотя порою выглядел он слегка ошарашенным.
Время от времени Ван гладил мерцающее на мониторе личико и бормотал что-то ласковое себе под нос. Ничего не мог с собой поделать.
На следующий день после Рождества Ван глянул в дверной глазок и с изумлением увидел на лестнице Тони Кэрью.
Ван отпер три замка и отстегнул две цепочки. Тони проскользнул в квартиру, бросив на тёмную лестницу последний опасливый взгляд. На нем был светлый долгополый плащ и безупречно чистая шляпа. Выглядел он совсем по-вашингтонски – как никогда прежде.
– Нелегко тебя разыскать, Ван. К телефону больше не подходишь?
– Нет. Теперь – нет.
Тони окинул квартиру взглядом, подвел итог в уме и с презрением отбросил как невероятный.
– Это конспиративная квартира? Если так, то неудачная. Я приехал сюда с шофёром и телохранителем и всерьёз опасаюсь, что их кто-нибудь изувечит.
Тони пристроил на облупившемся кухонном столе черную сумку и вытащил только что купленную, ещё в бумажном пакете, бутылку бренди-бенедиктина: на самом деле две бутылки, сплавленные вместе, с двойным горлышком. Жёлтый и зелёный – стеклянные сиамские близнецы.
В годы студенческой юности Ван и Тони считали бренди с бенедиктином пойлом для самых искушенных алкоголиков. Разумеется, пить им в те годы вообще не разрешалось, а на территории студенческого городка – вдвойне, отчего алкогольная смесь становилась каким-то образом ещё вкуснее. У каждого из приятелей была своя запутанная теория касательно точной пропорции бренди и бенедиктина, необходимой для подобающего остекленения.
Вид сплетённых бутылок пробуждал теплые ностальгические воспоминания. Какой невинной радостью
