– Ещё бы!
– Это единственная обсерватория, построенная видным современным архитектором. А ты видел наши оптоволоконки? У нас такой трафик!
Ван вздохнул. Ему трудно было оживить в себе интерес к очередному дорогостоящему интернет-проекту. После биржевого краха «Мондиаль» провел душераздирающую переоценку материальных активов. Маршрутизаторов на рынке образовался такой избыток, что стоили они двадцать пять центов за доллар. Неудивительно, что Тони решил сбагрить лишнее оборудование в эту глухомань. С глаз долой – из сердца вон.
Дотти вытащила стёганое одеяло.
– У нас так холодно бывает, – заметила она, укладывая Теда обратно в колыбель. – Электрические калориферы нам не советуют использовать…
Малыш оглянулся с интересом и облегчением. Он уже несколько детских эпох не видел родителей вместе, но мама была счастлива, и старые привычки всплывали в памяти. Тед подарил отцу первую улыбку. В ответ Ван придержал его щечки ладонями и заглянул сынишке в глаза. Словно в мощный телескоп, там видна была юность вселенной.
– Дерек, посмотри – индикатор мощности встроен прямо в термостат. Здорово, правда? Они по всем комнатам стоят.
– Почему вам не разрешают включать отопление? Мы же в горах.
– Астрономы привычные. – Дотти укутала малыша безупречно чистым одеяльцем. – Здесь на самом деле очень славно. У нас свой врач. Оплаченные отпуска… Верховая езда, спортивный зал, массаж… Свой кинозал. Смотрим болливудские фильмы.
– Что, по доброй воле смотрите?!
– В Индии снимают отличное кино. «Физа» – такой чудесный фильм. О девушке-мусульманке из Бомбея. У нее брат пошел в моджахеды. – Дотти понизила голос. – Я так плакала…
Дотти так плакала, подумал Ван виновато. Такая милая, такая красивая. Две минуты прошло, а они будто и не расставались вовсе. Но он помнил, что ей пришлось тяжело. И ему тоже. Так тяжело, что теперь он не знал даже, как себя выразить.
Он вытащил Теда из кроватки и усадил на колени. Отпустить малыша у него не было сил. В Теде накопилось столько энергии, что держать его было – словно лизать новую батарейку.
– А что это за няня с ним сидела?
– Это доктор Людевиг. Она раньше работала в Дании на радиотелескопе. У нас много приглашённых специалистов из-за рубежа. Почти как на Серре-Тололо в Чили. Для коллег из Европы и Азии это настоящее сокровище. – Дотти обернулась к мужу: – Я наберу отличный материал на пару статей.
– Мне казалось, ты говорила, что до «первой звезды» ещё два года.
– Это правда, но мы не только наблюдениями занимаемся. – Дотти всегда говорила о работе очень серьёзно. – Мы используем Интернет для обработки цифровых данных. Мы создаем крупнейший в мире звёздный каталог. Гораздо больше, чем MAST или HEASARC[47]. Они уже пользуются нашими мощностями для создания резервных копий и «зеркал», потому что у нас пропускная способность каналов огромная. Наш кабель – единственная физическая связь между сетями ННФ на обоих побережьях. У нас тут мощнейшие кабели, горы оборудования, приборы, которые мы даже не успели распаковать. Целые полки цифровых имитаторов. Все, разумеется, принадлежит федералам, но мы же астрономы, нам всё равно. Пустили детишек в кондитерскую.
Федеральные подрядчики-миллиардеры за работой, подумал Ван, вооруженные гремучей смесью казённых и своих денег. Так и должно было случиться. Всё меньшая и меньшая клика сверхбогачей контролировала всё больший и больший сектор американской экономики. Содрать фирменные наклейки, и окажется, что поставщики и покупатели – одни и те же лица.
Ван понимал это очень хорошо. День за днем он наблюдал в действии «менеджмент промышленной базы» федерального правительства. Он сам одновременно работал в исследовательском отделе «Мондиаля» и службе технической поддержки БКПКИ. Система глубоко засосала его.
Джеб называл этот механизм «закулисой». Этап первый: выгоняешь на сцену всех крупных игроков. Этап второй: окна забить, двери запереть. Этап третий: за кулисы приглашают только тех, кто согласен играть по правилам. Из власти не уходят – тебя просто нанимает другая власть. Ты – это они, они – это ты. «Закулиса» со встроенной дверью-вертушкой.
«Вчерашние технологии по завтрашним ценам». Таким способом, например, Национальное бюро разведки заработало себе мраморный особняк и лучшую столовую в Вашингтоне – хотя официально никто даже не слышал о Национальном бюро разведки. Оно занималось спутниками-шпионами. Оно су шествовало. В глубокой-глубокой тайне.
«Закулиса». Бухгалтерия. Военно-промышленный комплекс. У Вана закружилась голова.
– М-м-м-м…
– Высотная болезнь? – заботливо спросила Дотти.
– Да, милая. Извини.
Он ненавидел, когда приходилось ее разочаровывать.
– Милый, отдохни. – Дотти отобрала у мужа Теда и положила в кроватку. Потом взбила подушку, уронила Вана на кровать и стянула с него башмаки. – Поздно уже. Ты ужинал? Знаешь что? У меня есть отличное «шардонне». Тебе поможет.
Ван поневоле рассмеялся. Так приятно было слышать ее болтовню. – Такое хорошее?
– Расслабишься и тут же уснешь. – Голубые глаза ее полнились ласковым уверением. – А вот завтра уже всё остальное…
Ван принял от нее бокал. Вообще-то он недолюбливал девичье-сладкое «шардонне», но это оказалось достаточно хорошим, чтобы ради него приподняться на локте.
