– Bay! Отличная штука.
– Могу себе позволить, – отозвалась Дотти. – Платят нам хорошо, а деньги тут негде потратить. Комнаты бесплатно. Кормят за счет предприятия. Даже зубоврачебная страховка. Ого!
Она застенчиво присела рядом и с нежной улыбкой глянула на мужа.
– А знаешь, почему так? Потому что мы ещё живем в девяностых. Когда Дефанти закладывал обсерваторию – в те ещё годы, – он решил, что будет непросто затащить сюда специалистов высокого уровня. В конце концов, нам даже машины водить не разрешают… Вот он и заложил в бюджет все дот- комовские льготы. Тони бы всё отменил, если б мог – он такой жлоб! но Дефанти так всё повернул перед федералами, что условия отлиты в бетоне. Ни у кого не хватает власти их менять.
– Я думал, Том Дефанти сошел с ума.
– Так и есть, но это уже неважно. Обсерватория должна была стать ему памятником. Он всерьёз рассчитывал, что она простоит сотню лет. Дефанти всегда был немножко странным в этом отношении, но… Дерек, место такое замечательное! Мы здесь живём как в те времена, когда были счастливы. Интересная работа. Свобода творчества. Зарплату платят. Чудесный научный городок. Кормят изумительно, оборудование просто фантастическое, есть лазарет… Мне тут нравится.
– Здорово.
Дотти нахмурила гладкий лоб.
– Всякий раз, как выбираюсь в город – в Боулдер или Денвер, – вижу, как скверно всё стало. Люди будто с ума сошли. Все от ужаса соображение теряют.
– Не так всё страшно, – соврал Ван.
– Так.
– Да, Дотти, ты права. Так страшно.
Говорить об этом дальше не хотелось. Слишком мрачная тема. Дотти поправила простыни и накрыла Вана одеялом.
– Милый, для двоих эта кровать слишком тесна. Завтра поедем на ранчо Дефанти. Я забронировала нам место. Там гостевые домики и горячий бассейн! Голова прошла?
– Ага.
Спиртное всегда помогало Вану справиться с высотной болезнью – алкоголь заставлял расширяться какие-то важные сосуды в мозгу. Программист присел и принялся снимать штаны. Для встречи с генералом Весслером он купил новые, чтобы выглядеть профессионально. Пока он их снимал, из кармана выпал нож.
Дотти услужливо подняла черную, как сажа, лепешку с кулак шириной.
– Это какой-то новый гаджет?
Случайно она нажала на кнопку, и рукоять выбросила черное, бритвенно-острое, зазубренное лезвие. Дотти уронила нож, оставив на полу царапину.
– Милый, – вырвалось у нее, – что это за ужасная штука?! Она похожа на орудие убийства!
– Это охотничий нож, – соврал Ван, подобрав оружие. – Тони всегда хвастается, какая здесь, в горах, славная охота.
Хикок уговорил его купить в магазине сервайвелистов боевой нож полицейского спецназа. Нож был чернее, чем ниндзя-металлист: рукоятка из углеволокна и клинок с напылением карбонитрида титана.
– Ты его привез для Тони?
Ван сложил нож и упрятал в рюкзак поглубже. О существовании Майкла Хикока он не обмолвился жене даже намеком, настолько секретно было всё, связанное с КН-13. На ум ему пришла великолепная выдумка.
– В самолёт с такими нынче не пускают. Но я на машине приехал, вот и, знаешь, как-то прихватил с собой.
Он глотнул ещё вина.
Милое лицо Дотти помрачнело.
– Зачем ему эта жуткая штуковина? Что с ним такое? Всего ему мало!
Ван сморгнул.
– А что с ним такое?
– Ничего. Пожалуй, ничего. Если не считать его подружки девятнадцати лет! Дерек, он ее
Ван прекрасно знал, что Анджали исполнилось двадцать три года, но, оценив расстройство жены, он мудро промолчал.
– Просто ужас.
– Я так за него волнуюсь. За все годы, что я его знала, не было случая, чтобы его романы тянулись долго. Эта женщина пользуется его слабостью, я это точно знаю. Он влюблен в нее безумно.
Ван подавил смешок. «Безумно»? Это ещё что такое? В последний раз, когда они болтали с Тони – ещё в Вашингтоне, – тот рассказывал о своей индийской актриске, подвывая и закатывая глаза, точно мультяшный волк.
Вану казалось очень забавным, что Тони Кэрью, образцовый казанова, наконец столкнулся с женщиной,
