– Кто это? – спросила Наташа.
– Не узнаешь? – улыбнулась Мила. – Твой Кирилл. Он до операции таким был.
– До операции? – переспросила Наташа. – Кириллу делали операцию? Серж? Откуда ты это знаешь?
Мила покраснела, но все же призналась, поскольку врать не умела, да и не хотела портить отношения с Наташей, которая сразу бы заметила ее вранье.
– Я иногда... роюсь в его бумагах, – сказала она, смутившись.
– Зачем? – удивилась Наташа.
– Понимаешь, я думала... Раз он ко мне охладел, у него, наверное, есть любовница. Но я ни разу ничего не нашла. Зато нашла вот это. Этот листок лежал вместе с карточкой твоего Кирилла. Вот, видишь, тут написано: Кирилл Потапов – косметическая коррекция внешности. Но если речь только о легком изменении формы ушей, то при чем тут этот рисунок? Я сразу догадалась, что Серж делал ему операцию, потому что на мои вопросы он реагировал очень резко. Он пытался от меня это скрыть. Ты же знаешь, что мужчины просто обожают тайны от нас, от женщин. У них с Кириллом, кажется, есть какая-то тайна. Мне их секреты безразличны, раз тут не замешана женщина. Тебе Кирилл ничего не рассказывал?
Наташа покачала головой.
Теперь ей стало понятно, почему лицо показалось ей знакомым. Что-то неуловимое осталось в Кирилле от его прежней внешности.
– Так вот в чем дело... – пробормотала она. – Милка! Мне нужен этот рисунок! Я возьму его у тебя ненадолго? Хоть на полчасика? Сделаю копию и верну, ладно? Мне очень нужно!
– Если Серж узнает, мы опять поссоримся, – обреченно произнесла Мила.
Она прекрасно поняла, что отговаривать Наташу бесполезно, остается только согласиться и молить бога, чтобы Серж не заметил временного отсутствия рисунка Кирилла в его «истории болезни». Впрочем, Серж терпеть не мог этого словосочетания. Документы на каждого клиента назывались в его салоне не «историей болезни», а «личным делом». Его пациенты не болели, считал Серж, они просто приходили к нему исправлять ошибки природы.
Через час рисунок был на месте, в личном деле Кирилла Потапова, и Наташа клятвенно пообещала Миле, что ни при каких обстоятельствах не выдаст свою подругу и никому не сообщит, как ей удалось раздобыть этот рисунок. В конце концов, она журналистка! Как журналист добывает свои материалы, это никого не касается.
Она даже не знала толком, для чего нужен ей этот рисунок. Знала только, что он ей нужен... Может быть, для того, чтобы разобраться до конца, кто этот человек, который теперь постоянно находится рядом с ней?
Наташа сделала одно очень простое, но весьма важное для себя открытие. Разглядывая копию рисунка того лица, которым прежде обладал ее Кирилл, она не могла найти в нем ни одного дефекта, который мог бы вызвать жгучее желание от него избавиться.
Наташа просто не представляла себе, какие еще причины могут заставить человека изменить свою внешность, если у него на лице нет безобразной отметины. Зачем же тогда он сделал эту операцию? Наташа не могла этого понять.
Она чуть было напрямую не спросила об этом Кирилла, но вовремя остановила себя. Раз он не сказал ей об этом до сих пор, значит, не скажет и теперь, после того как она проявит к этому повышенный интерес. Тем более не скажет. Замкнется в себе и станет вновь таким же сумрачным и необщительным, каким был тогда, в Сокольниках, когда вспомнил о своем погибшем брате...
Он говорил, что брата убили бандиты... Но раз убили младшего брата, старший не мог не знать ничего о его делах. Что, если он связан каким-то образом с криминальной средой? Что, если он прячется от тех же людей, которые так жестоко расправились с его младшим братом? Что, если и с ним хотят так же расправиться?
Она представила Кирилла, объятого пламенем, корчащегося в раскаленной топке, и судорожно прикрыла глаза руками.
Страшное видение исчезло. Но отделаться от мысли об угрожающей Кириллу опасности Наташа не могла и возвращалась к ней вновь и вновь. Эта версия показалась ей вполне правдоподобной. Но раз он решился на такой шаг, как изменение своей внешности, – значит, его жизни угрожает серьезная опасность! Она должна ему помочь!
Наташа тут же вспомнила не то страх, не то раздражение, промелькнувшее в глазах Кирилла, когда она сказала, что ей совсем не страшно появляться перед миллионами телезрителей на экране. Кажется, она сказала даже, что и ему не стоит этого бояться...
«Вот дура! – подумала она о себе. – А я еще предлагала ему попробовать свои силы в тележурналистике! Идиотка! Он и так измучен опасениями, что его кто-нибудь узнает из тех людей, кто знал его до операции. Мне же показалось, что есть что-то общее в его теперешнем лице и в том, каким оно было прежде. Но чем же я могу ему помочь? Я должна ему помочь!»
Глава 13
Конечно, прежде всего ей в голову пришло обратиться к «дяде Славе», первому мужу матери, которая с ним разошлась, но и с отцом Наташи не стала жить. Женская судьба у матери сложилась не слишком удачно...
Но «дядя Слава», как Наташа привыкла его звать с детства, – правда, всегда на «вы», – тоже не мог похвастаться, что сумел устроить свою семейную жизнь после развода. До сих пор приходил иногда к матери по праздникам, приносил бутылку коньяка, торт, сидел, рассказывал о себе и ни словом не намекал на то, что не против восстановить давно разрушенные семейные отношения. Понимал, наверное, что из этого ничего не выйдет. Хотя и не против был бы восстановить...
А к Наташе относился очень хорошо, несмотря на то, что знал определенно, что это не его дочь. Без подарка для нее никогда не появлялся в квартире. Так ведь именно он и может ей помочь! Кто еще может помочь в такой ситуации, как не Вячеслав Николаевич Сазонов, капитан ФСБ, старейший в Москве специалист по организованной преступности.
За двадцать лет работы, по его собственному выражению, которое он любил повторять, когда на семейных праздниках позволял себе выпить лишнего, он переловил в Москве столько народа, что если всех его «крестников» выстроить в колонну в затылок друг другу, то как раз хватило бы на Садовое кольцо...
Наташа бросилась искать записную книжку. Честно говоря, она ни разу не обращалась к дяде Славе за такого рода помощью. Все больше по прозаическим вопросам – то денег занять, когда на машину не хватало, то на новую квартиру помочь переехать...
Он, помнится, мигом ее перевез, прислал не то курсантов, не то оперативников. Они за час все вытащили из Наташиной квартиры и еще за час затащили все ее вещи в новую квартиру. Шутили еще тогда, что спецзадание выполняют...
Неужели дядя Слава откажется помочь ей теперь, когда проблема у нее гораздо серьезнее? Не может этого быть! Он обязательно во всем разберется и быстро найдет тех, кто угрожает Кириллу.
Капитан Сазонов оказался на месте. Он не сразу понял, что звонит ему Наташа, потом долго пытался выяснить у нее по телефону, в чем, собственно, заключается ее проблема – еще один переезд? Или в какую-нибудь нехорошую историю вляпалась?
Наташа отказалась объяснять что-либо по телефону. И на Лубянку к нему ехать отказалась – терпеть не могла это здание, которое давило на нее не столько своими размерами, сколько какой-то тревожной атмосферой, которая всегда вокруг него ощущалась.
Вячеслав Николаевич согласился наконец встретиться с ней на улице, в летнем кафе неподалеку от Лубянской площади, на Никольской.
За столиком капитан Сазонов появился неожиданно, в тот момент, когда Наташа уже начала терять терпение. Любил дядя Слава дешевые эффекты, была у него такая слабость. Правда, его идеи оказывались не всегда удачными, но в оригинальности им отказать было трудно.
Наташа вспомнила, как на один из дней рождения матери дядя Слава заявился с огромным тортом, на котором кремом был выведен ни мало ни много портрет ее матери... Удивились, конечно... Но есть этот торт так и не смогли – ни мать, ни Наташа, ни он сам.
Наверняка и сейчас что-то придумал: любит шутить, хотя и не умеет.
