— Патрик, давай портрет Эмми повесим в гостиной?
Предложение было принято с радостью. Теперь на них с прекрасного портрета смотрели печальные добрые глаза прелестной юной леди. В уголках ее четко очерченных губ притаилась улыбка. Патрик долго вглядывался в родное лицо.
— Бедняжка Эмми! Она так ждала сегодняшнего дня! И не дожила…
Он сказал это с какой-то особой интонацией, и Элен вскинула на него глаза.
— Сегодня она должна была вступить в права наследования. А получилось… Наследником стал я. Эмми и после смерти помогает мне, чем может.
— Объясни, пожалуйста, — серьезно и строго потребовала Элен, не спуская напряженного взгляда с бокала, который крутила в руке.
— Родители, зная о болезни Эмми, хотели обеспечить ей уход и лечение, но болезнь обогнала их расчеты, прогрессируя быстрее, чем они предполагали.
— Но почему же родители не оставили деньги тебе?
— Вопрос закономерный. Честно отвечу: я в то время был таким, что вызывал тревогу у родителей. Моя болезнь была социальной — пил, гулял. Мама боялась за меня и боялась меня. Не знаю, так ли уж я был способен при всей моей тогдашней беспечности спустить деньги, предназначенные Эмми, сейчас мне хочется думать, что нет. Правда, школу доброты, мужества и сострадания я прошел позже. Эти нелегкие уроки преподала мне Эмми. — Он помолчал, а потом, будто между прочим, заметил: — Деньги не слишком большие, но если будем работать, то особняк дядюшки Джеймса сможем содержать. — И добавил с улыбкой: — Не забудь, нам ведь предстоит воспитывать потомство в уважении к предкам.
Элен продолжала с преувеличенным вниманием разглядывать сверкающие грани бокала. Потом, не поднимая глаз, спросила:
— Можно, ты сегодня придешь ко мне в спальню?
Патрик посмотрел на нее с крайним изумлением и откровенно расхохотался — впервые после смерти Эмми. Несмотря на безудержное веселье, он выглядел растроганным: встал, подошел к Элен, прижал ее голову к своей груди и поцеловал в висок:
— Какое удовольствие узнать, что невеста торопит свадьбу! Я из последних сил терплю, а моя любимая снимает с меня оковы затянувшегося ожидания… Согласись, редкостная для мужчины удача! Однако безбожно медлить с ответом. Отвечаю: замечательная моя, небом ниспосланная невеста, я с великой радостью разрешаю себе откликнуться на твой зов, хотя и не уверен, что поступаю правильно. Не торопись возражать — я вынужден думать о тебе. Мисс Корнер, вы уверены, что вас не ждет разочарование?
— Патрик, об этом не говорят… Это чувствуют… Только собственный опыт, которого… у меня еще нет…
— Ну вот, — продолжая смеяться, чтобы скрыть неловкость, сказал Патрик, — всегда так и поступают с нами, слабыми мужчинами: соблазнят, а потом, чего доброго, откажутся выходить замуж. Боюсь я вас, девственниц!
Он пододвинул свой стул к ее стулу, обнял смущенную своей дерзостью девушку. Так они и сидели, молча, держа друг друга за руки, как дети, которых помимо их желания кто-то злой хочет разлучить. По лицу Элен было видно, что смелость нелегко ей далась. Не желая длить неловкость, она отстранилась от Патрика и тихо сказала:
— Я буду ждать тебя, хорошо?
— Хорошо, — мягко прозвучал голос растроганного Патрика. — Разреши только один вопрос: ты это делаешь для себя или для меня?
— Для нас, — последовал серьезный ответ.
Она ждала его в спальне. Жаль, что сама себя не видела: прелестное юное создание с удивительно пушистыми белокурыми волосами, которые в беспорядке рассыпались по плечам; руки, стиснутые в напряжении; шелковый серо-голубой пеньюар, подчеркивающий хрупкость фигуры… Короче, вылитый ангел, пугающийся встречи… с кем?
Нет, Патрик, когда вошел в спальню, вовсе не напоминал соблазнителя. Вполне возможно, что в ситуации, которую не он спровоцировал, ему было сейчас трудней, чем Элен. Намеренно легким шагом, стараясь выглядеть спокойным, непринужденным, он вышел из душа в махровом терракотового цвета халате, обнажающем его крепкие, стройные ноги. Увидев Элен, Патрик с удовольствием даже не сказал, а выдохнул:
— Господи, как же ты хороша, милая! Вот только твоя напряженность… к чему она? Уж не на Голгофу ли ты собралась?
Как он ни старался, ему не удалось вызвать улыбки на лице Элен. Девушка оставалась предельно серьезной. Мягким приглашающим жестом она позвала его к себе и тут же попросила:
— Погаси, пожалуйста, свет.
Он был готов выполнить любое ее желание, а уж это-то было из простейших.
Темнота упала на них, но не принесла облегчения ни ему, ни ей. Патрик нашел руку, которая искала его. Оставалось привлечь девушку к себе, подвести ее к удивительных размеров кровати. Элен, не задумываясь, подчинилась: она боялась чего-то большего, а эти малые знаки внимания ей доставляли лишь удовольствие.
— Может быть, стоит зажечь ночник? — промямлила она, уже сидя на кровати.
— Конечно. А теперь, дорогая мисс Корнер, ложитесь-ка спать и не морочьте голову ни себе, ни мне.
— Умоляю, не уходи. Мне с тобой лучше, чем без тебя.
— И на том спасибо, — усмехнулся Патрик.
— Сядь рядом со мной, пожалуйста.
Он не заставил себя уговаривать и опустился рядом с Элен, приобняв ее за плечи. Не он, а она сократила расстояние между ними, не он, а она сделала объятие более крепким. Какое-то время они сидели, не меняя позы. Патрик пытался укротить возникшее в нем желание, Элен же прислушивалась к новым незнакомым острым ощущениям. Их обволокло теплое предчувствие близости.
Патрик не желал брать на себя инициативу. Его даже радовало, что он способен обуздать свою страсть ради того, чтобы дать пробудиться страсти Элен. Девушка встала и прошептала с сожалением:
— Нет, милый, я, видимо, не способна сделать тебя счастливым.
— Вот так новости, — хрипловато рассмеялся Патрик. — Успокойся. Я уже счастлив. Я буду еще счастливей, если ты ничего не будешь выдумывать и останешься самой собой. Ты красива, ты желанна, ты способна подарить радость любому мужчине, а досталась эта радость мне. Ну не счастье ли?
— Ты сейчас улыбаешься? — спросила Элен, не осмеливаясь увидеть его глаза.
— Я не улыбаюсь — я радуюсь тебе.
Накал чувств был так велик, что Элен поняла: вот-вот польются слезы счастья. Счастье до слез?.. Разве так бывает? Одно легкое движение мужской уверенной руки — и шелковые волны пеньюара соскользнули с ее плеч. Почему же стыд вдруг оставил ее? Элен знала предательскую силу своей стеснительности, способной вгонять ее в состояние, близкое к столбняку. А сейчас ей доставил несказанное удовольствие восхищенный взгляд Патрика.
— Не знаю, что красивей — твое лицо или твое тело!
— Им надо спорить между собой? — не сдержала торжествующей улыбки Элен.
— Я их примирю, — пробормотал Патрик, перемежая слова поцелуями.
Взволнованная Элен невольно прислушивалась к тому, как реагирует ее тело на прикосновения его рук и губ. Совершенно новое, абсолютно незнакомое, неизведанное ранее ощущение! Сильное, головокружительно острое и захватывающе приятное… А что, интересно, чувствует в данную минуту Патрик? Может быть, ему тоже будет приятно, если она сейчас рассыплет свои поцелуи по его лицу, рукам, телу? Звук, похожий на стон, вырвался из груди Патрика — значит, не только он обладает завораживающей властью над ее телом? Она тоже способна властвовать над его эмоциями!
Элен припала к его губам. Это был откровенный страстный призыв, на который Патрик мгновенно и радостно откликнулся. Он был тронут искренностью ее поведения и благодарен за желание близости с ним. А она чуть отстранилась, смело взглянула в любимые глаза и провела пальцем по его губам. Как давно ей
