признаться здесь, перед камерой, что чтение – очень серьезное испытание для любой постсобаки.
– Бедный малыш! – с искренним сочувствием воскликнула актриса. – Но стоит ли к этому стремиться? Ведь говорят, что мы, так или иначе, живем в постлитературную эпоху.
– Всякий, кто это утверждает, глубоко ошибается, – мрачно и с достоинством заявил пес. – Гёте, Рильке, Гюнтер Грасс, Генрих Бёлль. Достаточно назвать только эти имена.
Майю очаровал костюм актрисы: прозрачный военный мундир, прозрачная же зеленая пижама и парашютный сатиновый свитер. Ее четко очерченное лицо напоминало камею, но волосы были ужасны. Эти волосы заслуживали докторской диссертации по инженерному конструированию.
– Мы все живем в этой эпохе, – трагическим голосом произнесла актриса. – Когда думаешь, что они могут с нами сделать сейчас, сегодня, завтра, – эти зловещие духовные сферы, в которые они готовы поместить людей, чтобы устроить рейтинговое зрелище. Да к тому же весь этот сброд в Сети, эти вонючие папарацци... Но знаешь, Аквинат, я хочу сказать, – ты собака. Мне известно, что ты собака. Это не секрет. Но поверь, я не кривлю душой, именно на твоем шоу я чувствую себя счастливой.
Зрители дружно зааплодировали.
– Очень мило с твоей стороны, – отозвался пес и завилял хвостом. – Я ценю это больше, чем в силах выразить. Надя, расскажи нам об этой истории с Кристианом Манкузо. Что там случилось, как все было?
– Ладно, Аквинат, специально для тебя, – ответила актриса. – Я никому не хотела об этом говорить. Дело было так. Кристиану и мне уже за шестьдесят, мы отнюдь не молоды. Конечно, мы вместе работали над проектом для компании «Гермес-кино». У нас был контракт на шесть недель. Мы отлично сработались, я привыкла к его обществу, мы повсюду появлялись вместе, обедали, обсуждали сценарий. И как-то вечером Кристиан обнял меня и поцеловал! Это было так неожиданно для нас обоих. Хотя, конечно, очень приятно.
– Naturlich, – согласился пес.
– И в конечном счете мы решили пройти курс лечения гормонами. Но из-за секса возникли проблемы, и весьма существенные. Эксперимент оказался очень интересным и содержательным, можно было лишь изумляться. Теперь, когда все позади, признаюсь, лечение пошло мне на пользу. Оно помогло раскрыться моим творческим возможностям. Я была в восторге от этого. Ну, наверное, это слишком сильно сказано. Но знаю, что Кристиан тоже остался доволен.
– А как ты узнала? – принялся допытываться пес.
– Женщинам это известно, вот и все. Очевидно, это был самый глубокий эротический опыт в моей жизни. Я делала вещи, на которые никогда не решилась бы в молодости. Когда ты молод, секс для тебя много значит. Ты серьезно относишься к нему, делаешь все как полагается.
– Расскажи нам поподробнее, – предложил пес. – Расскажи сейчас, пока ты еще в настроении.
– Ну что ж, если ты хочешь услышать подробности... Мы любили переодеваться. Переодеваться в постели. – Она ослепительно улыбнулась. – Ему это тоже очень нравилось, и мы наслаждались этой игрой. Мы были ею опьянены. Гормональный всплеск и некоторые аномалии. Можешь посмотреть медицинские документы, если не веришь моим словам.
– Переодеваться? – скептически переспросил сенбернар. – И все? Мне кажется, это совершенно невинная забава.
– Послушай, Аквинат. Мы с Кристианом профессионалы. Ты даже не представляешь себе, на что способны профессионалы, когда они переодеваются. Они такое могут придумать!..
Зрители заулыбались, явно ожидая какой-то остроумной реплики.
– И что же потом случилось? – задал вопрос пес.
– Примерно через полтора года, – снова заговорила актриса, – не помню точно, потому что мы оба устали и потеряли счет времени, наш курс закончился. Кристиан прошел свою обычную проверку, и у него обнаружилась киста. Виной тому были гормоны. Он решил, что нам пора остановиться. Конечно, я сделала то же самое. И пришел момент, когда мы оба словно сил лишились. Никакой энергии у нас уже не было. Мы стали, как бы точнее выразиться... стесняться друг друга. И с тех пор даже не пытались и встречаться.
– Жаль... – заметил пес, следуя правилам игры.
– Когда тебе тридцать лет, то быть может... – возразила актриса. – Но в шестьдесят... это не так обидно.
Раздались жидкие хлопки. Актриса была возбуждена.
– У меня с ним до сих пор прекрасные отношения! Правда! Я всегда готова работать с Кристианом Манкузо. И над любым проектом. Он отличный актер. Настоящий профессионал! Я не испытываю ни стыда, ни смущения от нашего неудачного эротического эксперимента. Он был полезен нам обоим. И искусству в целом.
– Ты бы согласилась его повторить?
– Что же... Да. Возможно. Но скорее всего, нет. Нет, Аквинат. Позволь мне быть до конца откровенной. Нет, я бы никогда не сделала этого снова.
Дверь с грохотом открылась. В комнату вошел Ульрих и что-то сказал по-немецки. Переводчик в наушниках включился между разговором по телевизору и репликой Ульриха. Приборчик не мог решить, когда следует привлечь внимание пользователя, и потому замолчал.
Майа выключила телевизор. Переводчик снова заработал. Он негромко попискивал, произнося отдельные слова.
– Надеюсь, что китайская еда придется тебе по вкусу, – обратился к ней Ульрих.
– Да, мне нравится китайская кухня.
– Так я и думал. Тут кусочки непонятно чего. Идеальное блюдо для калифорнийцев. – Он подал ей картонную коробку и палочки для еды.
Они уселись на холодном полу и принялись есть. Он осмотрел комнату.
