Он подождал еще немного, и его тон опять изменился. Потрясенный, он задумчиво спросил:
– Ну и как мне теперь с тобой поступить?
Она громко всхлипнула.
– Полагаю, я тебя понял, – заключил наконец Эмиль. – Ты и правда какое-то чудовище, разве не так? Ты вроде маленького вампира. Ты мной питаешься! Поглощаешь мою жизнь и молодость. Ты похожа на маленькую ведьму из книжек. На ожившего мертвеца... на дьяволицу... на кошмар!
– Перестань! Замолчи! Не продолжай! Я покончу с собой!
– Нечто подобное могло произойти только в Праге, – медленно, с заметным удовольствием заявил Эмиль. – Только здесь, в Золотом городе! В городе алхимиков! Ты сейчас рассказала мне очень, очень странную историю. Такую странную, что ее даже трудно придумать. Да и слышать ее было странно. И опять-таки странно, но я начал гордиться тем, что я чех.
Она вытерла краем простыни свои мокрые от слез глаза:
– Ну, и что это значит?
– Я жертва этой сказки, не так ли? Я священная жертва. Я игрушка сексуального Голема [5]. Но что самое забавное... самое забавное и мистическое... Это так загадочно, странно и эротично.
Она взглянула на него.
– Мне просто понравились твои руки.
– Это уж слишком. – Эмиль поправил подушку. – А теперь перестань плакать. Прошу тебя, не плачь. – Он наклонился и обхватил руками свою волосатую грудь. – Я не скажу ни единой душе. Можешь не беспокоиться, твои ужасные секреты останутся со мной. Да мне бы и так никто не поверил.
Его доброта настолько ошеломила Майю, что она забыла о своем отчаянии.
– Ты не думаешь, что я должна покончить с собой? – чуть слышно спросила она.
– Боже мой, женщина, зачем? Какой в этом смысл? С тобой все в порядке. Ты не преступница, ты просто немного перехитрила геронтократов с их лабораторными крысами. Что они могут с тобой сделать – снова превратить в старуху? Чтобы ты сморщилась при свете дня, как лежалое яблоко? Они этого не сделают. Они считают, что правят миром, но они все обречены, эта банда больных столетних старцев с их нелепыми технологиями... Они кромсают и склеивают человеческое тело, не имея ни малейшего понятия о силе воображения... И еще они прислали мне тебя! Тебя! Словно маленького розового краба на берегу, только что вылупившегося из раковины.
– Я не маленький краб на берегу. И я не кошмар! – Она с трудом перевела дыхание. – Я вне закона.
Он расхохотался.
– Да, я вне закона. Я пыталась сделать вид, будто я кто-то еще, на самом деле кто-то еще, и потому не могла определить, чего же я хочу. Но я лгала самой себе, потому что я по-прежнему Миа, я всегда была Миа и осталась ею. А их я ненавижу! Они не хотят, чтобы я жила. Они лишь хотят, чтобы я существовала, и моя жизнь тянулась и тянулась, совсем как у них! Я сейчас могла бы одеться, выйти на улицу и позвонить в лабораторию в Заливе. Я сказала бы им: «Привет всем в Калифорнии. Это я, Зиеманн, у меня возникла отрицательная реакция на лечебные препараты. Я в Европе, я ненадолго сошла с ума, пожалуйста, верните меня назад, увешайте меня вашими приборами. А сейчас со мной все в порядке. Со мной действительно все хорошо». И они это сделают. Они отправят сюда самолет, а быть может, и корреспондента, и опять меня прооперируют, положат мне на лоб холодное полотенце. Они так глупы! Да чтоб они все сдохли! Я никогда не вернусь к прежней жизни. Пусть меня лучше убьют! Пусть я выброшусь из окна. – Она затряслась в рыданиях.
Эмиль взял ее за руку и долго ничего не говорил. Наконец встал и дал ей стакан воды. Она жадно выпила и вытерла глаза.
– Это ты и хотела мне сказать?
– Да.
– И это все?
– Да, все.
– Ты уже рассказывала это мне раньше?
– Нет, Эмиль, никогда. Я никогда не говорила ни тебе, ни кому-либо другому. Ты услышал первым, поверь мне.
– Ты это расскажешь мне еще раз?
Она сделала паузу, задумалась.
– Считаешь, что можешь это запомнить?
– Я не знаю. Я мог бы запомнить. Но часто не запоминаю вещи, которые мне говорят поздно ночью. Я забывал рассказы других женщин, но у нас с тобой слишком глубокая связь. У тебя и меня. Я полагаю... Я полагаю, что мы должны были встретиться, это судьба.
– Ладно... Может быть... Нет... Нет, я не могу в это поверить, Эмиль. Я не религиозна, не суеверна, я даже не увлекаюсь мистикой. Я просто постчеловек. Я постчеловек и сделала моральный выбор, вышла за отведенные мне рамки. Я сделала этот выбор сознательно, с открытыми глазами, и теперь мне надо научиться выживать в этом моем личном кошмаре.
– Я знаю, что ты выдержишь.
– Что же?
– Ты должна осмелиться. Но я сумею воскресить тебя. Ни сомнений, ни тайн, ни боли, просто совершенно новая женщина. Если ты, конечно, этого хочешь.
