Он был высок, широкоплеч, с решительным квадратным подбородком и один из немногих не носил наглазников. Очевидно, в молодости Виетти был очень красив. Но годы и переживания оставили свой отпечаток, и теперь в нем чувствовалось что-то величественное и мрачное, как в развалинах Колизея. Хотя, строго говоря, Джанкарло Виетти родился в Милане, а не в Риме.
Он окинул Майю тем же рассеянным, снисходительным взглядом, каким смотрел на своих покорных аистов. Его поблекшие голубые глаза внезапно оживились. И наконец он сказал, обнажив сверкающий ряд керамических зубов:
– Ну надо же, Йозеф, она такая стильная! Ну ты и мошенник. На самом деле тебе не нужно было...
– Значит, ты помнишь.
– Неужели ты думаешь, что я забыл мою первую коллекцию? С таким же успехом можно забыть, как впервые лег под нож. – Заинтригованный Виетти не отрывал от Майи глаз. – Где ты ее нашел?
– Это моя новая ученица.
Виетти осторожно дотронулся до подбородка Майи кончиком пальца в черной перчатке, коснулся локона ее парика и потрепал по плечу. А потом от души рассмеялся. Его щеки покрылись красными пятнами, тело тряслось. Виетти приложил левую руку к сердцу, подмигнул. Затем проверил веера на поясе и очертил мембрану указательным пальцем.
– Давай-ка выпустим ее сегодня вечером погулять по подиуму, – предложил он. – Шоу в Риме – это всегда хаос. Но это очень стильный хаос.
– Ты не должен этого делать, Джанкарло. Костюм из легкого пластика и тот не выдержит.
– Я знаю, ты решил немного подшутить надо мной с этим старым костюмом, но мы можем все поправить. А она умеет ходить как надо?
– Немного умеет.
– Она очень молода, ей простят, если что-то не так. – Виетти вопросительно взглянул на нее: – Ваше имя?
– Майа.
– Малышка, у меня здесь очень хорошая команда. Позвольте мне представить вас. Вы можете пройтись перед этой славной публикой? Они ужасно старые, у них эти глупые наглазники и слишком много денег. – Виетти по-дружески подмигнул ей, хотя между ними был водораздел в целое столетие.
– Конечно могу. – Она была непосредственна и очень счастлива.
Виетти искоса посмотрел на Новака:
– Йозеф, прошу тебя, несколько фотографий для моего небольшого сайта.
– Нет, не могу, – отказался Новак. – У меня нет с собой подходящего аппарата и вообще нужного оборудования.
– Ну, Йозеф, по старой дружбе, а? Ты можешь воспользоваться аппаратом Мадраски. Он позер, дурак, но в любом случае мне не откажет.
– Я давным-давно не снимал моду. По правде сказать, в последнее время я больше снимал яичную скорлупу и паутину.
– Йозеф, после того как ты потрудился ее надеть! Не стесняйся. Лицо ужасное, это верно. Какая-то наивная косметика, настоящий китч. Но мы еще увидим, какое у нее лицо. И парик просто жуткий... Но она так сексуальна, Йозеф! В двадцатые годы все были очень сексуальны. Даже я был тогда хорош. – Виетти ностальгически вздохнул. – Ты помнишь, каким я был?
– Когда ты молод, даже луна и звезды возбуждают.
– Но в двадцатые годы люди умирали совсем молодыми, и каждый был сексуален, все вокруг было сексуальным. Даже СПИД был сексуальным в двадцатые годы. У меня в коллекции нет ни одной сексуальной вещи, и твоя девушка станет сегодня вечером моим сексуальным сюрпризом. Это будет забавно. Барбара о ней позаботится. – Он взмахнул веерами на поясе и хлопнул в ладоши: – Барбара!
– Вам очень повезло, – тихонько сказал Новак Майе. – Он надеется на вас. Не разочаруйте.
Она шепнула в ответ:
– Он не собирается мне платить, не так ли? Я смогу это сделать, если он не станет мне платить.
– Я этим займусь, – заверил ее Новак. – Будьте посмелее.
Барбара была главным ассистентом Виетти. Она говорила с вест-эндским лондонским акцентом. Крупные черты ее лица и черные курчавые волосы причудливо сочетались с персиковой кожей и хрупкостью юной девушки с полотен прерафаэлитов. Деловитая и трезвая, Барбара одевалась строго и со вкусом, как дипломаты высокого ранга. Ей было восемьдесят лет.
Барбара повела Майю в гримерную, где толпились манекенщики. Перед ярко освещенными видеозеркалами сидело около десятка полуодетых, потрясающе красивых мужчин. Они болтали, поигрывали бицепсами и тщательно одевались.
– Это Филиппе, теперь он о вас позаботится, – сказала Барбара и усадила Майю в красное кресло.
Филиппе, невысокий человек с крошечным ротиком, напомаженными белокурыми волосами, в огромных наглазниках, взял ее за руку, быстро взглянул и в ужасе отпрянул.
– О боже, нет! – воскликнул Филиппе и отправился за скребком, очищающим кремом, полотенцами, щетками для волос, стал звать парикмахера.
Двое сидевших поблизости манекенщиков оживленно разговаривали.
– Ты видел Томи сегодня вечером? Что с ним случилось? Он совсем обрюзг. Жутко растолстел.
