– Для начала нам надо попасть в спальню для девочек на северной стороне, а там видно будет, – ушел от прямого ответа испанец.
Локис догнал Хосе у двери, но тот неожиданно остановился, буркнул себе под нос: «Чуть не забыл», вернулся к столу и вновь склонился над клавиатурой. Через секунду все три экрана монитора погасли.
Владимир первым вышел в коридор и, как и прежде, мягко, но уверенно переступая с ноги на ногу, двинулся в сторону холла, соединяющего левое крыло здания с основным корпусом. Альварес прикрывал его сзади.
Оба мужчины прекрасно помнили, за какой из дверей прозвучало характерное гортанное ругательство на фарси. Именно это помещение
Владимир поймал себя на мысли, что на протяжении всего пути следования он беспрестанно прислушивается к тем звукам, которые доносились с первого этажа. Или, вернее, могли бы доноситься. В настоящий момент в здании царила абсолютная тишина.
Альварес немного отстал при подходе к спальне для девочек. Локис обернулся через плечо и заметил, что напарник на всякий случай открывает и остальные двери в общем коридоре. Широкий армейский нож с косыми зазубринами по левому краю в руке Хосе был готов к стремительному прицельному броску в случае крайней необходимости. Но помещения, как и сообщил им изначально Джахангир, были пустыми…
Владимир остановился у нужной двери. Жестом подозвал Хосе. Тот не заставил себя ждать. Как и в случае с комнатой для воспитателей, мужчины расположились по разные стороны, только на этот раз лидирующая роль в нейтрализации противника принадлежала испанцу. Альварес поднял нож чуть выше плеча. В этот момент его лицо было словно высечено из мрамора. Оно даже утратило присущие испанцам по-женски красивые черты.
Локис осторожно повернул ручку двери. Физических усилий не потребовалось. Деревянная створка плавно отворилась внутрь помещения. Хосе шагнул в проем. Владимир оказался у него за спиной.
Террорист, облаченный во все черное, как и нейтрализованный ранее спецназовцем Джахангир, не заметил вторжения незваных гостей. Стоя на коленях перед раскрытой тумбочкой у самой дальней кровати, иранец сосредоточенно рылся в детских вещах. Из-за плеча напарника Локис мог видеть только его затылок с черными, как вороново крыло, слегка вьющимися волосами. Смысл действий Рашне – а то, что это был именно он, не вызывало сомнений – остался для молодого человека непонятным. Зато Альварес моментально понял и оценил ситуацию. Он отлично видел, как человек в черном, лишенный, в отличие от предыдущей «мишени», пояса с динамитом, выудил из тумбочки маленькие белые в мелкий синий цветочек девичьи трусики и трясущимися руками поднес их к лицу. Огромный нос иранца погрузился в детское нижнее белье и шумно втянул воздух. На губах Рашне появилась кривая улыбка сладострастия. Правая рука рефлекторно потянулась к паховой области…
Кровь бросилась в лицо испанцу. Вряд ли какая другая картина могла так стремительно и радикально вывести его из себя. Хосе утратил контроль над своими эмоциями. Перехватив изготовленный для метания нож за рукоятку, он ринулся на противника. Перескочил через находящуюся у него на пути застеленную кроватку, мягко приземлился на обе ноги и в мгновение ока оказался за спиной Рашне. Иранец услышал шум, испуганно обронил детские трусики, обернулся, но предпринять что-либо в свою защиту не успел. Пальцы Хосе молниеносно сомкнулись на горле террориста, захватили его в стальной капкан, а лезвие армейского ножа угрожающе ткнулось Рашне под лопатку. Еще мгновение, и оружие было готово, разорвав тонкую ткань, с легкостью проникнуть в тело иранца. Неподвижный, помутившийся от гнева взгляд Хосе сфокусировался исключительно на валявшихся под ногами Рашне детских белых трусиках в мелкий синий цветочек. Иранец сам подписал себе смертный приговор…
Однако Локис не мог позволить событиям развиваться подобным образом. Резко рванув с места, он настиг напарника в самый последний момент и схватил его за плечо.
– Нет, Хосе! Нет! Он нужен живым!
– К черту Морильо! – огрызнулся Альварес, но его нож, прижатый к спине иранца, так и не сделал последнего намеченного движения вперед. – К черту его приказы! Ты видел, чем тут занимался этот сукин сын?
– Да. Видел, – Владимир отшвырнул ногой трусики под кровать, тем самым убирая их из поля зрения Хосе. – Я все понимаю… Понимаю твои чувства, Хосе. Но ты не должен убивать его. Не сейчас. О’кей?
Альварес тяжело сопел. Рашне предпринял попытку вырваться из захвата противника или как минимум дотянуться до неосмотрительно оставленного на кровати автомата, но из этой затеи ничего не вышло – хватка испанца была мертвой. Да и лезвие ножа под лопаткой изрядно ограничивало пространство для маневра. Маленькие глубоко посаженные глазки Рашне беспокойно бегали из стороны в сторону. Наверняка в этот момент он корил себя за собственную неосторожность, за что в итоге и пришлось поплатиться. Но откуда взялись эти двое?..
– Я не знаю, чья это кровать, не знаю, чья это тумбочка, и уж тем более не знаю, чье это белье, – медленно, с расстановкой, заговорил Хосе после паузы, и Владимир, все еще продолжавший удерживать напарника за плечо, с облегчением заметил, что лицо испанца постепенно приобретает живое осмысленное выражение. – Но, судя по всему, девочке не больше десяти лет. А этот грязный извращенец…
– Хосе!
– Он должен умереть!
– Нет.
– Это выше моего понимания…
– Мы не имеем права.
Локис был тверд и неумолим. Он прекрасно понимал состояние испанца и даже подсознательно готов был поддержать его решение, немедленно расправиться с террористом, но приказ… Приказ руководства в лице майора Попова и полковника Морильо Владимир ставил значительно выше. Они с Хосе были всего лишь бойцами, и их первая задача – подчинение установленным правилам игры.
– Мы не имеем права, Хосе, – повторил он.
Альварес колебался еще мгновение, затем, сумев взять себя в руки, неохотно убрал лезвие из-под лопатки Рашне, опустил нож острием вниз, чуть закусил верхнюю губу и тут же резко ударил своего пленника головой о край кровати. Глаза иранца прекратили свой безостановочный бег из стороны в сторону, закатились, и Хосе стоило огромных усилий, чтобы удержать тело противника на весу и не позволить ему с глухим стуком брякнуться на пол. Из левой ноздри огромного носа Рашне, который он еще пару минут назад с таким удовольствием погружал в нижнее белье сиротской девочки, по губам и подбородку покатилась тоненькая тягучая струйка крови. Альварес отпустил горло жертвы и бережно, как ребенка, положил обмякшее тело рядом с кроватью.
– О’кей, – мрачно буркнул он, не столько обращаясь к Локису, сколько к самому себе. Хосе почти насильно изгнал из сознания недавно представшую его взору картину. – Будем считать, что я немного погорячился.
– Проехали.
Владимир склонился над поверженным, убедился в наличии пульса на шее Рашне, выудил из-под собственной куртки моток бечевки и сноровисто приступил к связыванию очередного пленника. Хосе отошел в сторону. Подняв на лоб прибор ночного видения, он нервно прикурил сигарету все от той же компактной зажигалки с изображением расстегнутых джинсов на корпусе, которую Локису уже приходилось видеть прежде. Несколько глубоких энергичных затяжек окончательно вернули испанцу чувство душевного равновесия. Локис связал террориста и надежно пристроил ему во рту кляп.
– Что дальше? – коротко поинтересовался он. – У тебя, кажется, была какая-то задумка, Хосе?
– Да.
Альварес прошел к окну, распахнул его настежь и, швырнув окурок в темноту, высунулся в образовавшийся проем едва ли не по пояс.
– Подстрахуй меня, – обратился он к Владимиру.
Локис обхватил напарника за ноги.
– Мы ищем что-то конкретное?
– А то! – Прибор ночного видения вновь вернулся на визор Альвареса. – Помню, когда нас за плохое поведение лишали права просмотра вечерних передач, мы отыгрывались подобным способом и блокировали
