— Не будем отвлекаться на мелочи, Стефани. Так что мы о ней думаем?
А думали они о ней вот что. Маленькая нахалка, дочь Марии, урожденной Монт, и Артура Олдфилда родилась в особняке Монтов. Мать и отец по-своему любили ребенка, в меру баловали, но с легкостью уступили воспитание тетушке. Родители были не правы хотя бы потому, что сами не раз говаривали: тетя Барбара совсем не тот человек, на коего следует равняться начинающему жить.
Леди Монт, у которой не было своих детей, всю себя отдала внучатой племяннице. Хотела быть для девочки нянькой, подругой, матерью. Взамен просила лишь об одном — не называть ее бабушкой, что неукоснительно выполнялось.
Почти двадцать лет альянс Барбары Монт и Элен Олдфилд был безмятежен и желанен для обеих. И вдруг… Девочка влюбилась! Тетка в отчаянии, и вовсе не потому, что Элен уйдет из-под ее крыла. А потому, что тот, кого девочка выбрала, не желает даже замечать уникальность произведения души и ума леди Монт.
Леди удивил сам факт существования такого человека, и она высказалась, как у нее повелось, без околичностей:
— Дурак!
Элен возразила в том духе, что, мол, почему же дурак, если он даже не знает, что в него влюблены.
— Значит, ты дура! — безапелляционно отрезала тетка.
— Возможно, — задумчиво отреагировала девушка.
Элен и Стефани вместе учились в колледже, который снобистскими замашками его создателей возжелал стать инкубатором талантов. Живопись, скульптура, архитектура… Подруги, получившие в довесок к общему образованию еще и кое-какие начатки творческих профессий, избрали для продолжения учебы стезю зодчества.
Вот тут-то и появился Он. Стефани не могла взять в толк, что Элен в нем нашла? Та в ответ лишь пожимала плечами. Не скажешь же, что у нее уже завязались с этим человеком кое-какие, почти интимные отношения. Правда, в одностороннем порядке.
Дело в том, что в один из первых своих приездов мистер Джексон, молодой блондин, стройный, ясноглазый, стремительно проходя сквозь толпу учеников, выделил именно Элен Олдфилд, чтобы, полуобняв девушку за плечи, сказать:
— Ну что, юное дарование, будем вместе творить архитектуру?
И поцеловал у всех на виду!
Тут Элен увидела: самоуверенный маэстро изумительно красив. Что, впрочем, многими оспаривалось. Но это был как раз тот случай, когда чужие оценки легко проигнорировать, создав в воображении образ, достойный тайного поклонения.
В колледже мистер Джексон появлялся редко, поскольку не был преподавателем в полном смысле этого слова — консультировал дипломников, оценивал проекты. Главным признаком рецензируемых работ была их абсолютная нежизненность. Полет фантазии, победа красоты над здравым смыслом, юный вызов закоснелому обществу… Мистер Джексон рад был случаю почувствовать себя умудренным годами и опытом, в равной мере восхищаясь наивностью замыслов и хорошей чертежной техникой подопечных.
В следующий после напутственного поцелуя приезд архитектор не узнал в Элен человека, отмеченного его вниманием. Он оценивал работы, но не их авторов. Даже был такой случай, когда Джексон остался доволен черновым наброском мисс Олдфилд и ткнул пальцем в лист ватмана, не подняв взгляда на девушку. Бывали у Элен и другие удачные работы, которые удостаивались приличных оценок, но не было ни одной встречи глаз учителя и ученицы. Ну просто как будто ее вообще не существовало!
Когда Элен выплакала свою обиду тетушке, та впервые и произнесла слово «дурак». Потом уже начались повторы. Может быть, иногда Элен и хотела бы поверить милейшей тетке, но в глубине души она понимала: даже если действительно дурак, то аргументы следует поискать в других областях.
Стефани тоже пребывала в состоянии влюбленности, но все происходило как-то спокойно, логично, продуманно. Повстречался начинающий архитектор Патрик Смит, на дальнее далеко намечена свадьба. Стефани вообще из тех, кто не хохочет, а улыбается, не рыдает, а смахивает слезу, не восторгается, а одобряет, не возмущается, а недоумевает. То есть любому чувству, которому сполна отдается Элен, Стефани противопоставляет свой, эмоционально сниженный вариант. Странно, но непохожесть характеров, как, впрочем, и небольшая разница в возрасте, не мешали подругам оставаться подругами.
Сейчас, сидя на роскошном ковре посередине гостиной дома леди Монт, Элен даже не заметила, как ее обильные слезы, вызванные неудержимым смехом, превратились в слезы безудержной печали.
— И что у вас найдется сказать про маленькую нахалку? — Она приняла вызывающую позу, пытаясь превозмочь желание свернуться в горестный комочек.
Леди Монт гордо вскинула голову и вознамерилась свысока взглянуть на внучатую племянницу. Однако, даже если ты стопроцентная леди, тебе не удастся равнодушно созерцать страдания любимого существа.
— Эй, Элен, выше нос! Можно подумать, до тебя никто никогда не влюблялся! Милая, посмотри на меня. Я влюблялась больше раз, чем тебе лет. И учти к тому же, что, по сравнению с тобой, я была просто- напросто дурнушкой.
Леди Монт поскромничала — она и сейчас еще хороша. Впрочем, возможно, девчонка, рыдающая на ковре, действительно внешне поэффектнее, чем она в юности.
— Ба, но тебя же любили, а меня нет.
— Когда я хотела, чтобы меня любили, меня любили! — заявила леди Монт, давая понять, что владеет секретом завоевания непокорных мужских сердец.
— Но он вообще как будто не видит меня! — Элен была безутешна.
— Сделай так, чтобы увидел!
— Как?
— Стефани, твой кавалер с редкой фамилией Смит как тебя заметил?
Стефани, еще не успевшая определить свою роль в намечающемся споре между опечаленной подругой и высокомерной леди, промямлила неопределенно:
— Да он сам… Я даже и не думала, что Патрик выберет меня.
— Вот так вершатся браки на небесах! — провозгласила леди Монт. — Мы же будем довольствоваться земным вариантом, ведь так, Элен?
Та дала понять, что вполне согласна на приземленное решение своей проблемы.
— Но, тетя, что мне надо делать?
— Удивлять! — со строгой категоричностью высказалась леди Монт и с удовольствием отметила живое недоумение в глазах своих юных собеседниц.
— Стефани, что знаешь ты об этом… человеке?
— Внешне, честно сказать…
Элен нервно заерзала, предугадав нелестные слова подруги.
— …высок, волосы светлые. Своя мастерская, как вы знаете. Считается очень хорошим архитектором. Но если быть до конца откровенной…
Элен выказала явное нежелание выслушивать до конца откровения Стефани, и та на ходу перестроилась:
— Талантлив. Немногословен. Возможно, простите, леди Монт, не глуп. Получал какие-то премии. Но зануда! — решительно вынесла вердикт Стефани, твердо взглянув на подругу и давая всем своим видом понять, что от этого пункта характеристики не отступится ни за что.
— Интересно, на каких наблюдениях основывается твой вывод?
— Ну, при его немногословии мог бы поменьше распинаться о своих жизненных принципах. Он, понимаете ли, не терпит телевизора. Мол, этот ящик только ворует время…
— Лет? — прервала ее леди Монт.
— Что «лет»? — переспросила сбитая с толку девушка.
— Ну, возраст, естественно, имеется в виду, — высокомерно пояснила свою мысль старая дама.
— Тридцать или на год-другой больше.
— Возраст хороший, — милостиво одобрила леди Монт, желая подчеркнуть, что объективность ей
