— Дело не в доступе. Дело в принципе.
— В яблочко! — выкрикнул Эдди, узнав лозунг ЭКоВоГСа.
Прикусив губу, Фредерика облокотилась о край стола и принялась отчаянно набирать что-то с невидимой клавиатуры.
— Если вы вызываете профессиональное подкрепление, — сказал ей Критик, — они только пострадают. На деле это не ваш бой, моя дорогая; вы не сторонник идеи.
— Да пошли вы со своей политикой! — огрызнулась Фредерика. — Если вас тут сожгут, мы все не получим премии.
— По крайней мере нет никаких причин ему тут оставаться. — Критик указал на Эдди. — Вы свое дело сделали, и преотлично, мистер Дертузас. Благодарю вас за успешную доставку. Вы очень мне помогли. — Критик глянул на экран терминала, где все еще деловито переписывалась в буферный файл программа с диска, потом снова на Эдди. — Предлагаю вам покинуть это здание; пока такое еще возможно.
Эдди посмотрел на Фредерику.
— Да, уходи! Все кончено. Я больше не твой эскорт. Беги, Эдди!
— Не выйдет. — Эдди крестил руки на груди. — Если вы не двинетесь с места, я тоже не двинусь.
— Но ты можешь уйти. — Фредерика была в ярости. — Ты слышал, что он сказал.
— Ну и что? Поскольку я свободен, я волен и остаться, — возразил Эдди. — Кроме того, я из Теннеси, Добровольного штата НАФТА.
— На нас идут сотни врагов. — Фредерика глядела в пространство прямо перед собой, — Они нас пересилят, а дом сожгут дотла. Здесь не останется ничего, кроме пепла. Ни от тебя, ни от твоих поганых данных.
— Верьте, — невозмутимо отозвался Критик. — Помощь придет — и нежданными путями. Поверьте мне, я прилагаю все усилия, чтобы максимизировать последствия и смыслы этого события. То же, если уж на то пошло, делает мой конкурент. Благодаря диску, который только что попал мне в руки, я транслирую и пересылаю все происходящее здесь в четыре сотни самых взрывоопасных сетевых сайтов Европы. Да, люди Рефери могут уничтожить нас, но их шансы избегнуть последствий крайне невелики. И если сами мы падем во пламени, это только придаст более глубокого смысла нашей жертве.
Эдди воззрился на Критика в откровенном восхищении:
— Я не понимаю ни слова, черт побери, из того, что вы тут говорите, но думаю, способен распознать родственную душу. Уверен, что ЭКоВоГС бы захотел, чтобы я остался.
— ЭКоВоГС ничего такого бы не захотел, — серьезно возразил ему Критик. — Они бы хотели, чтобы вы спаслись, чтобы они могли изучить и разложить по полочкам каждую деталь ваших переживаний. Ваши американские друзья прискорбно ослеплены предполагаемой действенностью рационального, всеобъемлющего цифрового анализа Прошу вас, поверьте мне — гигантские вихревые потоки в обществе эпохи постмодерна слишком велики, чтобы их мог познать отдельно взятый человеческий разум, пусть даже с помощью компьютерной перцепции или лучшей компьютерной системы социологического анализа. — Критик поглядел на свой терминал, будто серпентолог, изучающий кобру. — Ваши друзья из ЭКоВоГСа сойдут в могилу, так и не осознав, что всякий жизненно важный импульс человеческой жизни прерационален по природе своей.
— Что ж, я-то уж точно не уйду, пока не въеду, что это значит. Я намерен помочь вам сражаться в правом бою, сэр.
Критик с улыбкой пожал плечами:
— Спасибо, что только что доказали мою правоту, молодой человек. Разумеется, юному американскому герою всегда есть место погибнуть в европейской политической борьбе. Не хотелось бы нарушать устоявшуюся традицию.
Со звоном разбилось стекло. В окно влетел дымящийся осколок сухого льда, прокатился по полу офиса и начал растворяться. Повинуясь исключительно инстинкту, Эдди метнулся вперед, подхватил его голыми руками и выкинул назад за окно.
— Ты в порядке? — спросила Фредерика.
— Конечно, — удивленно ответил Эдди.
— Это была химическая газовая бомба, — объяснила Фредерика. Она поглядела на него так, словно ждала, что он вот-вот упадет замертво.
— Очевидно, химикаты, замороженные в лед, оказались не слишком токсичными, — выдвинул предположение Критик.
— Да какая это химическая бомба. — Эдди выглянул за окно. — На мой взгляд, это был просто кусок сухого льда. Вы, европейцы, помешались на паранойе.
К немалому своему удивлению, он увидел, что у них под окном на улице разворачивается настоящее средневековое представление. Приверженцы Нравственного Рефери — а их было три или четыре сотни — и хорошо организованная колонна маршировала в мрачном дисциплинированном молчании, очевидно, питали слабость к средневековым безрукавкам, плащам с бахромой и разноцветным штанам. И факелам. Факелам уделялось особое место.
Все здание внезапно содрогнулось, немедленно взвыла охранная сигнализация. Эдди выгнул шею, чтобы посмотреть, что происходит. С полдюжины человек били в дверь ручным гидравлическим тараном. Облачены они были в шлемы с прозрачными забралами и металлические доспехи, поблескивавшие на солнце.
— Нас атакуют рыцари в сверкающих доспехах, — объявил Эдди. — Поверить не могу, что они делают это среди бела дня.
— Футбольный матч только что начался, — сказала Фредерика. — Время они выбрали наилучшее. Теперь их никто не остановит.
— Эти штуки открываются? — Эдди потряс решетки на окнах.
— Слава богу, нет.
— Тогда дай мне вон те диски с данными, — потребовал он. — Да нет, не эту мелочь. Давай мне полновесные тридцатисантиметровые.
Распахнув окно, он начал забрасывать толпу летающими тарелками мегабайтов. У дисков оказалась превредная аэродинамика, а кроме того, они были тяжелые и с острыми краями. Наградой ему стал ужасающий заградительный огонь из кирпичей, перебивших окно по всему второму и третьему этажу.
— Вот теперь они разозлились, — прокричала, перекрывая вой сигнализации и крики толпы внизу, Фредерика. Все трое обитателей офиса скорчились под столом.
— Ага, — отозвался Эдди.
Кровь у него кипела. Он подхватил длинный плоский принтер и послал этот новый снаряд за окно. В ответ дюжина металлических дартс — на самом деле это были короткие булавы — влетели в окно и засели в потолке.
— Как они пронесли это через таможню? — крикнул Эдди. — Наверное, сами сделали вчера ночью. — Он рассмеялся. — Может, побросать их назад? Я могу их собрать, если встану на стул.
— Не надо, не надо, — крикнула Фредерика. — Держи себя в руках! Не убивай никого, это непрофессионально.
— А я и не профессионал, — отозвался Эдди.
— Слезай оттуда, — приказала Фредерика, а когда он не послушался, выбралась из-под стола и всем телом придавила его к стене. Она пришпилила руки Эдди, бросилась на него с почти эротической напряженностью и зашипела ему в ухо: — Спасайся, пока можешь! Это всего лишь Переворот.
— Перестань, — выкрикнул Эдди, пытаясь вырваться из ее захвата. В окна влетели еще несколько кирпичей и, прокатившись по полу, остановились у их ног.
— Если они поубивают этих никудышных интеллектуалов, — жарко забормотала она, — на их место придут тысячи новых. Но если ты не покинешь это здание сию секунду, ты умрешь здесь.
— Господи, да знаю я, — выкрикнул Эдди и наконец оттолкнул ее, оцарапавшись при этом о ее наждачный плащ. — Не распускай нюни.
— Эдди, послушай! — заорала Фредерика, сжимая кулаки в полосатых перчатках. — Дай мне спасти тебе жизнь! Потом отдашь долги! Отправляйся к родителям в Америку и не забивай себе голову Переворотом. Это все, что мы вообще тут делаем, — все, на что мы вообще годны.
