отчасти потому, что опять забыл ее имя. К тому же он сомневался, что она назвалась настоящим именем.
Починив дверь, он повыше подтянул колотушку — чтобы их не беспокоили. Сейчас им надо побыть наедине.
Наконец Лайл включил настенный экран и антикварный телеприемник. При появлении дурацких титров женщина заерзала.
— Кто ты такой? — выдавила она.
— Я ремонтирую велосипеды, мэм.
Они фыркнула.
— Полагаю, ваше имя мне ни к чему, — сказал Лайл. — Важнее узнать, кто вас послал и зачем, а также что я сам смогу извлечь из этой ситуации.
— Ничего не выйдет.
— Возможно, — согласился он. — Но вы-то полностью провалились. Я всего-навсего механик двадцати четырех лет из Теннесси, чиню велосипеды и никого не трогаю. Зато на вас столько всяких штучек, что их хватило бы на пять таких мастерских, как моя.
Он открыл зеркальце из ее косметички и показал ей, как она выглядит. Зеленое лицо напряглось еще больше.
— Лучше расскажите, что вы замышляли.
— И не мечтай! — огрызнулась она.
— Если вы надеетесь на подмогу, то вынужден вас разочаровать: надежды тщетны. Я вас хорошенько обыскал, нашел все приспособления, которые на вас были, и повынимал из них батарейки. Некоторые я вижу впервые и понятия не имею, зачем они и как работают, но батарейка — она батарейка и есть. Прошло уже несколько часов, а ваши коллеги все не торопятся. Вряд ли они знают, где вас искать.
На это она ничего не ответила.
— В общем, — подытожил он, — вы провалили операцию. Вас поймал полный профан, и вы попали в положение заложницы, которое может длиться сколь угодно долго. Моих запасов воды, лапши и сардин хватит на несколько недель. Если в вашу берцовую кость вмонтировано какое-нибудь тайное устройство, вы можете связаться хоть с самим Президентом, но мне все же кажется, что у вас возникли серьезные проблемы.
Она еще немного повозилась в своем мешке и отвернулась.
— Наверное, дело в этом антенном приемнике.
Она промолчала.
— Вряд ли он имеет какое-то отношение ко мне или к Эдди Дертузасу. Прислали-то его, видать, для Эдди, но он вряд ли об этом просил. Просто кому-то — может, его психованным дружкам в Европе — захотелось, чтобы у него был этот ящик. Раньше Эдди принадлежал к политической группе КАПКЛАГ — слыхали о такой?
Не приходилось сомневаться, что она слышала это название не в первый раз.
— Лично мне эти типы всегда были не по душе, — продолжал Лайл. — Сначала я клюнул на их разглагольствования про свободу и гражданские права, но достаточно разок побывать на их собрании на верхних этажах в пентхаузах и послушать, как они изрекают: «Мы должны подчиняться технологическим императивам или окажемся на свалке истории» — и сразу становится ясно, что это просто никчемные богатенькие зазнайки, не умеющие завязать собственные шнурки.
— Это опасные радикалы, подрывающие национальную безопасность.
Лайл прищурился.
— Чью национальную безопасность, если не секрет?
— Вашу и мою, мистер Швейк. Я из НАФТА. Я федеральный агент.
— Почему же тогда вы вламываетесь в чужой дом? Разве это не запрещено Четвертой поправкой?
— Если вы имеете в виду Четвертую поправку к Конституции Соединенных Штатов Америки, то этот документ отменен много лет назад.
— Ну да? Что ж, вам виднее… Я не очень-то внимательно слушал учителей. Простите, вы называли свое имя, но я…
— Я говорила, что меня зовут Китти Кеседи.
— Ладно, Китти, мы сидим тут с тобой нос к носу и решаем нашу личную проблему. Как ты думаешь, что я должен сделать в этой ситуации? Чисто практически.
Китти раздумывала недолго.
— Немедленно меня освободить, вернуть все, что забрал, отдать мне приемник и то, что к нему относится — записи, дискеты. Потом ты должен тайком провести меня через «Архиплат», чтобы из-за краски на лице меня не остановила полиция. Еще мне бы очень пригодилась сменная одежда.
— Ты считаешь?
— Такое поведение было бы наиболее разумным. — Она прищурилась. — Ничего не могу обещать, но это самым благоприятным образом сказалось бы на твоем будущем.
— А ты не скажешь, кто ты, откуда явилась, кто тебя послал, что все это значит?
— Не скажу. Мне запрещено раскрываться при любых обстоятельствах. Да тебе и не нужно ничего знать. Если ты действительно тот, за кого себя выдаешь, зачем тебе все это?
— Не хочу всю жизнь оглядываться, опасаясь, что ты выскочишь из темного угла.
— Если бы я хотела причинить тебе вред, то сделала бы это при первой же встрече. Кроме нас с тобой, здесь никого не было, и я могла бы запросто тебя нейтрализовать и забрать все, что мне требовалось. Так что лучше отдай мне приемник с дискетами и прекрати нелепый допрос.
— Представь, что я вломился в твой дом, Китти. Что бы ты со мной сделала? — Молчание. — Так у нас не получится. Если ты не скажешь, что здесь происходит, мне придется прибегнуть к крутым мерам.
Она презрительно скривила губы.
— Что ж, сама напросилась. — Лайл взял медиатор и сделал голосовой вызов, — Пит?
— Видеоробот Пита слушает, — ответил голос в телефоне. — Чем могу вам помочь?
— Передай Питу, что у Лайла Швейка крупные неприятности и я жду его у себя в мастерской. Пускай приведет с собой ребят покрепче из «пауков».
— Что за неприятности, Лайл?
— С властями. Крупные. Больше ничего не могу сказать. Боюсь прослушивания.
— Будь спок. Дело на мази. Бывай, братан.
Лайл сердито сбросил с верстака велосипед Китти.
— Знаешь, что меня больше всего злит? — сказал он. — Что ты не пожелала обойтись со мной по- человечески. Поселилась бы здесь честь по чести — и могла бы утащить свой дурацкий ящик и что угодно в придачу! Но у тебя не хватило порядочности. Кстати, тебе даже не пришлось бы ничего красть, Китти! Достаточно улыбнуться, вежливо попросить — и я сам вручил бы тебе приемник и любые другие игрушки. Я все равно ничего не смотрю. Терпеть не могу эту дребедень.
— Это был экстренный случай. Времени на дополнительное об следование и внедрение не было. Так что перезвони своим гангстерам и скажи, что произошла ошибка. Пусть лучше не приходят.
— Ты готова к серьезной беседе?
— Никаких бесед!
— Что ж посмотрим.
Через двадцать минут у Лайла зазвонил телефон. Прежде чем ответить, он выключил экран. Звонил Пит, один из «городских пауков».
— Эй, где твоя колотушка?
— Прости, я втянул ее в мастерскую, чтобы не беспокоили. Сейчас спущу мастерскую.
Пит был высок ростом и худ, как и положено верхолазу. У него были загорелые руки и колени и огромные башмаки-прыгуны с крючками на носках. На кожаном комбинезоне без рукавов было полно зажимов и карабинов, за плечами болталась здоровенная матерчатая сума. На левой щеке, заросшей щетиной, красовалось целых шесть татуировок.
Пит глянул на Китти, приподнял заскорузлыми пальцами очки и внимательно изучил пленницу.
