На щеках Лэйни проступил румянец, и Эван рассмеялся. Его мать была в своем репертуаре. Своей прямотой Ребекка Тайлер могла бы вогнать в краску даже дьявола.
— Я знал о Лэйни все, что мне нужно было знать, — возразил он и тут же поймал на себе неодобрительный взгляд жены. Она почти не разговаривала с ним после их спора в офисе, но согласилась поехать к его матери. — Мы познакомились на острове Мауи.
Хотя иногда Лэйни раздражала его своим недоверием, все же он не мог отрицать, что его постоянно к ней влекло. Сейчас, сидя на удобном диване его матери, она казалась мягкой и домашней. Беременность была ей к лицу. Ее женственные формы возбуждали его.
Если бы несколько месяцев назад ему сказали, что он скоро женится и будет готов стать отцом, он бы ни за что не поверил. Но сейчас его цель была, как никогда, ясна, и он не позволит недомолвкам встать на пути к своему счастью.
— Да, — сказала Лэйни его матери. — Я там отдыхала и… э-э…
Очевидно, она колебалась, рассказать ли свекрови всю правду или нарисовать красочную картину романтического знакомства.
— И вдруг появился Он, — закончила за нее Ребекка, понимающе кивнув. — У меня было так же. Я влюбилась в отца Эвана с первого взгляда. Мы не могли жить друг без друга и быстро поженились. Я любила его до умопомрачения. Наш брак был счастливым, но коротким. Его смерть была внезапной. Эван тебе об этом рассказывал?
Лэйни посмотрела на мужа.
— Нет, не рассказывал.
Эван уставился в пол. Он не любил вспоминать эту часть своей жизни. Ему не хотелось, чтобы Лэйни жалела его, когда узнает правду.
Затем, к его облегчению, мать нежно потрепала Лэйни по руке.
— Ладно. Пусть Эван сам все тебе расскажет, когда придет время.
В глазах Лэйни промелькнуло любопытство, но она лишь понимающе кивнула в ответ.
— Конечно.
— Наверное, ты устала после перелета, дорогая, — сказала Ребекка. — Эван, почему бы тебе не проводить Лэйни в вашу комнату. Можете занять комнату для гостей. Там вам будет удобно.
Лэйни поднялась.
— Спасибо, миссис Тайлер.
— Пожалуйста, зови меня Ребеккой. Я скоро стану бабушкой, какое счастье!
Лэйни непринужденно рассмеялась, чего уже давно не делала. Этот звонкий смех напомнил Эвану о счастливых днях на острове Мауи.
Он подошел к матери.
— Спасибо, мама. Ты тоже иди отдохни. Завтра у тебя напряженный день.
— Очередной юбилей — это пустяки по сравнению с тем, что я скоро стану бабушкой. Вот что я собираюсь праздновать!
Эван поцеловал мать в щеку и испытал большое удовольствие, когда она обняла Лэйни и пожелала ей спокойной ночи. Затем он взял жену под руку и повел в их комнату.
Туда, где он планировал соблазнить свою молодую жену.
Лэйни прислонилась к закрытой двери.
— Твоя мама замечательная женщина.
Эван вопросительно поднял брови.
— Кажется, ты удивлена.
На мгновение Лэйни закрыла глаза. По правде говоря, она не знала, чего ожидать от матери Эвана. Она могла бы быть эгоистичной сварливой особой, которая не захотела бы делить своего любимого сына с другой женщиной. Но Ребекка Тайлер оказалась доброй, ласковой и гостеприимной.
— Да, немного.
Эван снял рубашку и швырнул ее в сторону. Лэйни не могла оторвать взгляд от его обнаженной груди. Расстегнув часы, он пересек спальню и положил их на туалетный столик. Он двигался так ловко и грациозно, что у Лэйни перехватило дыхание.
Эван всегда чувствовал себя рядом с ней непринужденно. Они уже много раз занимались сексом, но Лэйни всю неделю вела себя сдержанно. Она словно надела плащ, защищающий ее от надвигающейся бури.
Включив торшер, он подошел к ней. На нем были только черные слаксы с расстегнутым ремнем. Его бронзовая от загара кожа блестела в свете луны, глаза горели. У Лэйни пересохло во рту. Эван был не из тех, кто привык мириться с отказом.
— Эван… — выдохнула она.
— Мне больше нравилось, когда ты называла меня Таем.
— Но это не твое имя, — прошептала она.
Он подошел ближе.
— Мое, когда его произносишь ты.
Лэйни глубоко вдохнула.
— Мы в доме твоей матери, Эван.
Он оперся руками о дверь по обе стороны ее головы, и она оказалась в ловушке.
— У моей матери крепкий сон. К тому же ее комната довольно далеко отсюда, и она не услышит твоих стонов.
Лэйни ничего не ответила. Эван был искусным любовником и знал, как доставить ей удовольствие.
— Расскажи мне о своем отце, — попросила она.
На мгновение его глаза расширились.
— Нет.
— Но я хочу знать, — настаивала Лэйни.
— Сейчас не время. — Он поцеловал ее в шею, и у нее задрожали колени.
Лэйни уперлась ладонью ему в грудь. Это было ошибкой. Его мышцы напряглись, она почувствовала пьянящее тепло его кожи. Было бы так легко уступить ему и получить удовольствие, которое он предлагал. Ей пришлось призвать на помощь остатки самообладания, чтобы не отдаться ему прямо сейчас.
— Пожалуйста, — твердо произнесла она, не убирая руки. — Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла. Так расскажи мне. Поделись со мной этой частью своего прошлого.
— Ты по-прежнему мне не доверяешь, малышка.
— Возможно, твой рассказ все изменит.
В течение долгого времени Эван пристально смотрел на нее. В его глазах что-то промелькнуло, когда он вызвал в памяти болезненное воспоминание. Он покачал головой, затем подался назад. Выражение его лица изменилось, но взгляд по-прежнему был прикован к ней.
Наконец он отрывисто кивнул.
— Моя мать сказала бы тебе, что мой отец был героем. Что она гордилась им.
Эван медленно потер шею. Лэйни замерла в ожидании.
— Правда заключается в том, что я виноват в смерти своего отца, — продолжил он сдавленным голосом. — Я отнял у него жизнь. С таким же успехом я мог всадить пулю ему в голову.
Когда он все ей рассказал, у Лэйни защемило сердце от жалости к десятилетнему мальчику. В тот роковой день его бейсбольная команда выиграла, и он был вне себя от радости. Поэтому по дороге домой он не заметил, как у него из перчатки выпал мяч и выкатился на шоссе. Проигнорировав окрики своего отца, мальчик побежал за ним. Эван признался, что его сейчас не было бы, если бы отец не выбежал вслед за ним на шоссе и не оттолкнул его в сторону. Джон Тайлер погиб, попав под грузовик.
— Я до сих пор слышу глухой удар, затем скрип тормозов и свой собственный крик ужаса.
Приблизившись к нему, Лэйни взяла обе руки мужа в свои. Бедный Эван, подумала она, представив себе, какой тяжелый груз он носил в душе все эти годы. Он отгородился от других стеной и не позволял никому проникнуть сквозь нее. Но сейчас она видела только несчастного, испуганного мальчика.
