далеко, чтобы рассмотреть его детально, но все равно странно. Никаких посторонних кораблей здесь быть сейчас не должно! Может, это итальянцы уходят? Нет, итальянцы пока там же, где и были, вот к ним уже и катер под Андреевским флагом пришвартовался. Тогда что это за судно такое? Давлетов вгляделся внимательнее. Судно явно приближалось с большой скоростью – оно уже довольно заметно увеличилось.
Через несколько минут непонятное плавсредство можно было рассмотреть более детально. Оказалось, что это «амфибия» советского производства без опознавательных знаков. Каперанг Давлетов приказал связаться с ней и сообщить, что зона проведения учений является запретной. Однако связаться с подозрительным суденышком не удалось. На сигналы флагами по международной системе экипаж «амфибии» тоже не прореагировал. Это было предельно странно. Ведь любому нормальному человеку должно быть ясно – военные не шутят. Если не отзываться на их запросы, то запросто могут продырявить подозрительное судно. Так что то ли на «амфибии» люди были не очень нормальные, то ли просто смелые до глупости. А может быть, хорошо информированные. Осведомленные, что на российском гидрографическом судне оружия нет. Каперанг Давлетов, которому и без того было о чем подумать, пребывал в растерянности. Он застыл на палубе гидрографического судна с биноклем в руках, а рядом с ним стояли два офицера, ожидающие приказов. Ждать им пришлось недолго.
23
– И что они тут делают? – спросил Хасан аль-Бизкек, глядя в бинокль на российское гидрографическое судно и итальянский корабль. Ответа не было – впрочем, его и не должно было быть, сейчас Хасан обращался сам к себе. А в таких случаях его люди не раскрывали рта.
– Муса, сбавь ход, – не оборачиваясь, приказал Хасан одному из своих людей.
Тот повиновался. «Амфибия» пошла медленнее. Хасан продолжал рассматривать посторонние корабли, невесть зачем оказавшиеся в районе, где был затоплен сухогруз.
– Хасан, нас вызывают по рации, – раздался сзади голос Сеида, одного из приближенных предводителя банды. Сейчас он сидел рядом с новой современной рацией, прослушивал эфир.
– Кто вызывает? – спросил Хасан.
– Русские. Здесь какие-то учения, требуют, чтобы мы сменили курс. Ответить?
– Нет, – резко сказал Хасан. – Если кто-то еще вызовет – тоже молчи.
– Они угрожают, что в случае неповиновения применят оружие.
– Вранье. Пугают. У них там никакого серьезного оружия нет, я же вижу, – отозвался Хасан. – Не из автоматов же они палить по нам собираются? Так... А это что еще за дрянь! Юсуф!
– Да, командир, – к Хасану подошел невысокий жилистый негр с белой повязкой на голове.
– Я знаю, что ты разбираешься во всех этих морских сигналах. Посмотри, что эти флаги значат.
Хасан отдал негру бинокль. Тот продержал его у глаз всего секунд десять, а потом вернул обратно.
– Требуют, чтобы мы остановились и ждали прибытия их катера. Угрожают, что если мы не послушаемся, то будут стрелять.
– Ясно, – кивнул Хасан. – То же самое, что и по рации, ничего нового. Ладно... У вас стрелять не из чего, а вот у меня найдется! Вы мне еще тут будете все дело портить, гады!
Бывший полковник президентской гвардии Саддама Хусейна очень не любил Россию и русских. Это было в первую очередь следствием разочарования – ведь СССР поддерживал Хусейна, не позволял Америке вести себя на Ближнем Востоке совсем уж нагло – то есть так, как она ведет себя там сейчас. СССР поставлял Ираку оружие, мирную технику, военных специалистов, специалистов-нефтяников и много каких еще. В общем, помогал по полной программе. И вся эта помощь очень быстро свернулась после девяносто первого года. Что дало основание Хасану и еще многим иракцам, думавшим так же, как он, обвинять Россию в предательстве. Дескать, оставили их один на один с Америкой, ничем не помогли, когда янки на них напали. Хотя, конечно, о предательстве тут говорить трудно. Если кто-то долго тебе помогал, а потом перестал, поскольку у самого дела пошли неважно, то стоит спасибо сказать, а не бросаться обвинениями. Впрочем, такого рода рассуждения до Хасана не доходили. Подобные ему люди слышат и понимают только то, что им нравится, что укладывается в их систему представлений о мире.
– Распечатайте контейнер, – приказал Хасан, по-прежнему даже не обернувшись.
– Командир, а стоит... – заикнулся было один из негров. И тут же замолчал. По весьма простой причине – экс-полковник, мгновенно обернувшись, выбросил вперед правую руку и схватил своего боевика за горло. Движение было настолько быстрым, что тот даже дернуться не успел – рука Хасана рванулась вперед, как атакующая кобра.
– Я ведь говорил, – прошипел Хасан. – Мои приказы не обсуждаются. Понял? Повтори! – Он слегка ослабил хватку.
– Твои приказы не обсуждаются, – просипел негр.
– Так-то лучше, – кивнул Хасан. – Ну? Где моя флейта?
Двое боевиков уже волокли к своему командиру открытый деревянный ящик. Хасан вытащил из него ракету – даже он, несмотря на огромную силу, удерживал ее с трудом. Несколько секунд Хасан возился, приводя ракету в боевую готовность. А потом развернулся к маячившим в море судам и стал наводить «флейту» на цель. Сперва он целился в гидрографическое судно. Но потом его губы неожиданно исказила особенно злая усмешка – в этот момент он в самом деле был похож на джинна, на злого духа, – и он перевел прицел градусов на тридцать вправо. Туда, где на волнах качались итальянское судно и российский катер.
Через секунду ракета стартовала. Оставляя за собой красивый дымный след, она прянула к итальянскому кораблю. В первое мгновение казалось, что ничего не произошло. А потом по глазам резанула вспышка света, еще мгновение спустя раздался грохот взрыва. Хасан использовал серьезное оружие. Российский катер буквально на куски разнесло, а итальянский корабль получил огромную пробоину в борту и стал быстро погружаться.
Пару секунд полюбовавшись делом своих рук, Хасан приказал:
– Уходим. Скорость – предельная.
«Амфибия» заложила крутой вираж и стала быстро удаляться от места преступления.
Сказать, что каперанг Давлетов был поражен – значит, ничего не сказать. Он застыл на палубе своего корабля с приоткрытым ртом, не отрывая от глаз бинокля. Выглядел он предельно глупо, но смотреть на него было некому – присутствовавшие два офицера сами сейчас были не в лучшем состоянии.
– Что же это за... – Давлетов продолжил предложение такими словами, от которых и у бывалого пирата уши бы в трубочку свернулись. – Мать вашу так! Это же... – На этот раз подходящих слов просто не нашлось.
Один из офицеров тоже изрыгнул семиэтажное словосочетание, кратко характеризующее тех, мягко говоря, нехороших людей, которые все это устроили. Эти слова привели Давлетова в чувство. Он вспомнил, что он тут не один, что от его приказов зависит, что будет делать команда.
– В радиорубку! Быстро! Доложить обо всем адмиралу и местным властям! – гаркнул каперанг так, что у самого уши заложило. – А ты, – он ткнул пальцем во второго офицера, – за мной! Нет, стой!
Давлетов хотел бежать в машинную рубку, командовать полный ход и идти в погоню за уходящей «амфибией», которая по международному законодательству теперь считалась пиратским судном и подлежала задержанию, а в случае невозможности задержания, то и уничтожению. Но его остановили две мысли. Первая – нужно было спасать тех, кто выжил, но оказался в воде. Итальянцев и своих. И вторая – а что, если у этих мерзавцев еще одна ракета найдется? К чести каперанга, эта мысль была именно второй – и по порядку возникновения, по значимости.
– Все лодки, какие есть, – на воду! – закричал он. – Все туда! Спасайте людей! Да поживее, улитки вы беременные!
Впрочем, он был несправедлив к своим подчиненным. Высыпавшие на палубу моряки все поняли мгновенно – в воду уже опускались шлюпки.
Давлетов хотел было сесть в одну из них сам, но в этот момент его позвали в радиорубку – на связи был адмирал.
– Что у тебя за херня там происходит?! – рявкнул Кохонов, едва услышав голос своего подчиненного, не дав ему даже закончить приветствие. – Какой еще взрыв?!
Давлетов коротко изложил ситуацию.
