– Погодите, – остановила рассуждения Купца Анна, – идея Володи хороша, но только отчасти. Как я смогу навязаться в адвокаты? Мы даже не знаем, как выйти на сторонников Гудаева.
– А нам урюк поможет, – со злорадной ухмылкой заявил Демидов. – Зря, что ли, тащили его на себе… Как проснется, мы его об этом и попросим. Убедительно так попросим.
Демидов сжал свой огромный кулак, словно демонстрируя те аргументы, которые он собирался предъявить в разговоре с пленным. Корнейчик на мгновение задумалась.
– Хорошо, – согласилась она. – Только, мальчики, я вас очень прошу, без фанатизма. Договорились?
– Не переживай, Пигалица, – хохотнул Купец, – все будет в ажуре.
За окном серели предрассветные сумерки. Аня взглянула на часы.
– Тогда приступайте прямо сейчас, – посоветовала она. – Действие аминазина уже заканчивается… А мне надо в город съездить, подготовить кое-какие бумаги.
Демидов встал и с хрустом потянулся. Володя тоже поднялся. В эту ночь разведчикам так и не удалось поспать.
Глава 11
Разговорить пленного чеченца оказалось не так-то просто. На него не подействовал даже старый фокус с веревкой. Как известно, для правоверного мусульманина нет большего греха, чем быть задушенным. Эта казнь считается самой позорной для тех, кто строго придерживается догм ислама. Но на этот раз чеченец никак не среагировал на скручиваемую Локисом «петлю Линча». Он продолжал лежать связанным на кровати, безучастно глядеть в потолок и молчать. Казалось, что все, что с ним произошло вчера, так подействовало на его рассудок, что тот помутился, и теперь человеку абсолютно безразлично, что с ним сделают. Это несколько обескуражило Володю. Обычно вид петли срабатывал безотказно.
– Ничего не понимаю, – растерянно проговорил он, оборачиваясь к стоявшему за его спиной Демидову. – Может, он не мусульманин?
– Сними с него штаны и посмотри, – насмешливо посоветовал тот. – Отойди-ка, дай я попробую с ним поговорить. Вдруг получится…
Демидов наклонился над пленным и своим толстым, как сарделька, пальцем надавил на какую-то точку. Лицо связанного человека побелело, как простыня, но он даже не застонал. Демидов надавил сильнее, пленный замычал, но продолжал молчать.
– Черт! – выругался Купец. – Это же дикая боль, на себе проверял! Может, он вообще боли не чувствует, спятил от страха? Я слышал, что с дураками такое бывает…
Разведчики переглянулись. Они впервые сталкивались с подобным. Если бы это было где-то в горах, то можно было бы применить и более изощренные методы «допроса с пристрастием». Уж чего-чего, а этих способов в арсенале любого диверсанта было предостаточно. Но здесь, в центре Европы, в пригороде Парижа, такое, по их мнению, было невозможно. Тем не менее пленного надо было заставить говорить. Нечего было и думать о продолжении операции без его участия. И заставить его говорить надо было немедленно.
Вдруг Володя начал обшаривать карманы связанного человека. На пол полетели блокнотик, авторучка, пачка сигарет, дорогая зажигалка, водительские права, запасная обойма к «беретте»…
– Ты чего ищешь, Медведь? – спросил Демидов, с некоторым удивлением наблюдая за действиями сослуживца.
– Одну хрень, – ответил Володя, – которая называется мобильным телефоном.
– На кой ляд он тебе сдался? – изумился Купец.
– А мы сейчас позвоним кому-нибудь из его подельников, – доставая наконец-то телефон, проговорил Володя, – и расскажем, как погибли его бойцы. Стрелял-то я из его пистолета… Вот я и скажу, что я из ФСБ, а этот хмырь работает на нас. А потом мы его отпустим. И посмотрим, как долго он проживет…
Пленный презрительно посмотрел на Локиса.
– Тебе не поверят, русский, – тихо проговорил он. – Мне все доверяют, твое слово ничего не будет стоить…
– А вот мы сейчас это и проверим, – хмыкнул Володя, быстро просматривая контакты в телефонной книге. – Опаньки! – радостно воскликнул он. – Ты только глянь, Купа, что я нашел!
Локис протянул телефон Демидову.
Алексей несколько секунд смотрел на дисплей, ничего не понимая. На экране мобильника высвечивалось САГ. В кавычках – видимо, в качестве примечания – было дописано «хал. СКХ». Ниже стояли одиннадцать цифр номера.
– Ничего не понимаю, – признался он наконец. – Что это?
– Если я не ошибаюсь, – не отводя пристального взгляда от лица пленника, медленно проговорил Локис, – то «САГ» означает Салман Анзорович Гудаев, а «хал. СКХ» – это не что иное, как «халиф Северокавказского халифата». Я угадал, приятель? Купа, зови Анютку! И как это я раньше не догадался забрать у него телефон? Старею…
– Чтоб ты сдох, русская собака! – послышался с кровати возглас. – Все равно вы ничего не добьетесь! Вам не поверят!!!
– Заткни его, – попросил Володя, – а то, как сказал черт, подстригая кошку, шуму много, а шерсти мало.
– Может, его сразу пристрелить? – спросил Купец, деловито доставая пистолет с навинченным глушителем. – Один хрен он нам больше не нужен, раз у нас телефон «самого» есть…
– Не-е, – проговорил Локис, убирая мобильник в карман джинсов, – у меня на него другие планы. Мне значительно интереснее подставить его, чтоб свои грохнули. Опять же нам возни меньше.
– У вас ничего не получится! – продолжал верещать пленник, катаясь по кровати и тщетно пытаясь сорвать с запястий скотч, которым они были туго стянуты. – Салман вам ни за что не поверит! Он умный, он сразу же поймет, кто вы такие!
– Иди за Пигалицей, – устало проговорил Демидов, – а я пока с этим разберусь.
– Только не калечь его, – попросил Володя, выходя из комнаты. – Может, это терпеливое тело еще на что-нибудь сгодится.
Локис нашел Корнейчик в ее комнате. Она с кем-то разговаривала по мобильнику. Увидев Володю, торопливо проговорила:
– Олег Михайлович, я перезвоню… – и дала отбой. – Ну, как, – спросила она у Володи, зажимая телефон в ладошке. – Сумели договориться с этим товарищем?
– Почти. – Володя протянул девушке мобильник пленника. – У него есть прямой выход на Гудаева. Судя по всему, наш объект постоянно «держит руку на пульсе»…
Аня некоторое время внимательно смотрела на дисплей, что-то обдумывая. Она понимала, что телефон Гудаева – ценная находка, но как ее можно использовать, пока не знала. Входя все больше в роль командира группы, девушка одновременно чувствовала и тот груз ответственности, который начинал на нее давить. Корнейчик, несмотря на молодость, была опытным нелегалом, но руководить кем-то ей приходилось впервые. В плане, который дали ей в отделе, предполагалось, что Гудаева выкрадут в тот момент, когда его выпустят на свободу, после чего следовало сесть на рейс до Санкт-Петербурга, где их должны были встретить представители разведуправления. Но любой, даже самый идеальный план частенько дает сбои. Так получилось и на этот раз. Газеты писали, что у Гудаева нет шансов оправдаться за сопротивление полиции. Ему грозил тюремный срок. То же самое сказал ей руководитель парижской резидентуры ГРУ, с которым она встретилась в первый же день своего пребывания в столице Франции и который курировал всю операцию. Это он посоветовал похитить Порше и тем самым сорвать готовящийся процесс, а затем выкрасть Гудаева из тюремной камеры. Резидент обещал в этом помочь. Но вместе с адвокатом разведчики «прихватили» кого-то из окружения эмиссара. Это значительно усложняло дальнейшие действия группы. План, разработанный спецами из отдела планирования, приходилось срочно перекраивать, подгоняя под сложившиеся обстоятельства.
– Вы говорили с адвокатом? – спросила Анна у Володи.
– Каким образом? – удивленно вскинул брови тот. – Лично я по-французски знаю только «мерси боку» и «шерше ля фам». Ну, еще «се ля ви». На этом мои познания заканчиваются… А что, собственно, ты хочешь у него узнать?
