хоть что-нибудь не удалось.
«Может, у него что не получилось, что-то не срослось, – думал Сергей об Алексе. – Да нет, парень он шустрый и, по всей видимости, сообразительный. Надо просто ждать. Ждать. Черт возьми, скорей бы это все кончилось».
На дороге их останавливали часто, иностранцы в Ираке считались источником дохода, но машину не проверяли. Едва взглянув на документы и взяв деньги, пропускали до следующего поста, а там все повторялось.
«Как же мы недалеко ушли от Ирака, – с сожалением думал Сергей, в такие моменты имея в виду свою далекую родину. – У нас ведь тоже ни один грузовик без денег не пройдет ни один гаишный пост».
«Урал» проехал еще несколько кварталов и свернул направо. «В порт, – догадался Сергей. – Значит, заезжать будем с западной дороги».
Глава 41
Ирак, Порт Басры
На яхте спокойным казался только шейх Хамид. Бенсон и Хемптон нервничали, причем Бенсон откровенно. До взрыва оставалось меньше часа. Хемптон расхаживал по палубе, не выпуская телефона из противно потеющих рук, которые он периодически вытирал носовым платком. Сердце в груди стучало гулко, он ощущал каждый его удар, в висках время от времени возникала тупая боль. Он то присаживался за столик с напитками, наливал немного коньяку, закуривал сигару, то вскакивал, хватался за телефон и звонил Элеонор, справляясь о прибытии «Урала», на что она отвечала неизменно: «Нет, еще не прибыл».
«А пора бы, пора», – мысленно говорил Хемптон, смотрел на часы и опять усаживался за стол с каменным лицом.
Бенсон мерил палубу нервными шагами, останавливался, пристально смотрел в сторону берега и продолжал свое бессмысленное хождение.
Шейх сидел в кресле спокойно и с улыбкой наблюдал за метаниями компаньонов. Хамид был моложе, и нервы у него были значительно крепче, но и он внутри весь дрожал, просто не показывал виду.
Напряжение, висевшее над яхтой, усиливалось с каждой минутой, и это чувствовали все. Когда в очередной раз Хемптон присел за столик, пытаясь раскурить потухшую сигару, шейх с неизменной улыбкой задал ему вопрос.
– Не объясните ли мне, мистер Хемптон, поподробнее, я так понимаю, время у нас еще есть, как эта штука действует. Вы с ней не расстаетесь, вероятно, она играет роль пускового устройства. Каким же образом? – говоря, шейх указал на телефон в руках Хемптона.
– Все очень просто, шейх, – начал Хемптон, радуясь минутной возможности отвлечься. – В кабине грузовика находится точно такой же телефон, я набираю его номер, на том телефоне нажимают на кнопку приема, и в этот момент стартует ракета, причем наводится на сигнал телефона, поскольку он является маяком.
– Занятно. Но вдруг кто-то другой наберет номер того телефона и ему ответят? – спросил шейх.
– Исключено, номер знаю только я, – ответил Хемптон.
– Хорошо, а если кто-то просто ошибется? Ведь такое возможно? – продолжал настаивать на своем Хамид.
– Невозможно, шейх. У номера этого несколько добавочных цифр, он абсолютно оригинален, – ответил начинающий терять терпение Хемптон.
– Занятно, – повторил Хамид, – надо будет как-нибудь попробовать. Не все же головы резать да в реке топить. Пора действовать цивилизованно, как вы. Не правда ли, мистер Хемптон?
Хемптон не ответил, встал из-за стола и снова позвонил Элеонор и вновь получил тот же ответ. Так прошли еще четыре минуты. Напряжение росло. Грузовика все не было. Бенсон подошел к столику, задумался, налил большую рюмку коньяку и залпом выпил.
– Мистер Бенсон, ведь вы же мусульманин, как можно? Это же грех, – язвительно заметил на это шейх.
Бенсон с ненавистью посмотрел на него и отошел на другой конец палубы. Прошло еще три минуты. Грузовика не было, а напряжение продолжало расти. Еще через несколько минут улыбка пропала даже у шейха Хамида, ему тоже было что терять. Он повернул голову в сторону Хемптона, тот опять звонил по телефону. Судя по выражению его лица, после того как он опустил телефон, результат был тот же.
Расчетное время неумолимо приближалось, а грузовика все не было.
Глава 42
Ирак, Басра
Сумки с аппаратурой становились тяжелее с каждой ступенькой. Элеонор даже не подозревала, что затащить все это хозяйство на верхушку минарета окажется таким непростым делом. Она остановилась передохнуть, ступеньки крутой лестницы были узкие, и казалось, им не было конца. Постояв несколько минут, пережидая, когда восстановится дыхание, Элеонор, навесив на себя сумки, вновь тронулась в путь, туда, где, как говорил Алекс, ближе к небесам.
Наконец лестница закончилась полукруглым дверным проемом, правда, без двери. Она сразу обратила внимание, какая часть помещения просматривается с лестницы, к счастью, оказалось, что незначительная, спрятаться ей будет где.
Элеонор перешла на сторону, откуда просматривалась портовая площадь, и принялась устанавливать оборудование. Площадь с высоты минарета, который показался Элеонор изнутри выше, чем снаружи, представлялась людским муравейником, она была запружена тележками, ящиками, лотками, машинами, и во всем этом не было и намека на какой-либо порядок.
На площадь вели две дороги, по которым продолжал втекать поток людей и машин. Казалось, еще немного – и площадь заполнится до отказа, и тогда поток хлынет через край, снося все на своем пути. Но ничего подобного не происходило, наоборот, поток каким-то непостижимым образом распределялся, и большая часть площади так и оставалась свободной, свободной, но не пустой.
Когда оборудование для видеосъемки было установлено, Элеонор позвонила Хемптону и сообщила, что у нее все готово. Она внимательно вслушивалась в интонации голоса дяди во время разговора, пытаясь уловить в них какие-то изменения, ведь он разговаривал с человеком, который по его воле должен умереть менее чем через два часа. Но нет, он разговаривал с ней как обычно, те же слова, те же интонации, все как всегда.
Ей уже стали лезть в голову мысли о том, что Алекс ошибается, наговаривает лишнего на ее дядю, но потом она вспоминала безумно частое трещание счетчика Гейгера возле грузовика, там, на дороге в Басру, и понимала, что Алекс, как это ни ужасно, прав.
Минут сорок ничего не происходило, потом Элеонор заметила на дороге, которая примыкала к площади с западной стороны, колонну из нескольких джипов, с трудом пробивавшуюся в плотном людском потоке. Она обратила внимание на эти джипы только потому, что они двигались не разрозненно, как все остальные, а именно колонной, но грузовика в колонне не было.
Элеонор перевела объектив камеры на колонну и сделала максимальное увеличение, теперь можно было разобрать наклейки на лобовых стеклах «PRESS».
«Черт возьми, да это же журналисты, как же они разнюхали?! А может быть, они по какому-то другому поводу? Ну тогда, ребята, считайте, что вам крупно повезло, вы оказались в нужном месте в нужное время. Сенсация вам обеспечена!»
Она обратила внимание на наклейки и эмблемы на автомобилях, и вскоре ей стало ясно, что это были русские. Элеонор отчетливо увидела зеленый значок NTV, овальный, похожий на Ford, RENTV и еще несколько незнакомых ей. «Нет, там не только русские», – подумала Элеонор, увидев значок CNN на одной из машин.
Позвонил Хемптон, спросил, не прибыл ли грузовик, она ответила, что нет, и выключила телефон, о журналистах Элеонор решила не докладывать. «Перебьется!»
Журналисты в передней машине покатывались со смеху. Игорек Кац, хлипкий молодой паренек, оператор НТВ, рассказывал анекдоты. Знал он их неимоверное количество, рассказывал с абсолютно серьезным
