означает, что надо опасаться как минимум «растяжек». По крайней мере, Торин бы на месте пирата свой отход заминировал.
Прошел еще час. В душу Торина стали закрадываться сомнения. Если Доронин и Привалов в ближайший час не обнаружат следы каравана, то группа упрется в скалы. Наконец по радио пришло сообщение от Привалова о найденных следах. Торин посмотрел вправо, где метрах в трехстах находился спецназовец. Привалов высоко подпрыгивал и радостно махал руками.
– Дед, это Рэмбо, – послышалось неожиданно по радио, – у меня тоже следы. Здесь у них была стоянка.
– Что, два каравана? – спросила Веденеева, прерывисто дыша.
– Скорее всего мы пересекаем их путь, – ответил Торин, – идите к Привалову, мы вас догоним.
Сам Торин побежал к Доронину. Спецназовец порадовал его своей наблюдательностью. Следы остановки каравана были хоть и наспех, но замаскированы. Доронин все же разглядел присыпанные землей и мелким камнем следы костра, ослиные и человеческие фекалии.
– Они, – подтвердил Торин.
– А если не они, если другие шли в противоположную сторону?
Торин походил вокруг, затем присел, что-то рассматривая на земле.
– Иди, посмотри, – позвал он Доронина. – Видишь, камешки сдвинуты копытом животного в эту сторону? Значит, они шли вон туда, где наши сейчас стоят. И вот здесь тоже.
Привалов нашел след человека на редком для этих мест рыхлом участке почвы, а еще просыпанный белый порошок.
– Наверное, у них мешок прохудился, – предположил он. – Только почему следы порошка не уничтожили?
– Может, посчитали, что ветром развеет, – ответил Торин.
– Ну и на сколько они нас опережают?
– Судя по следам там, – кивнул Торин назад, где они обследовали стоянку с Дорониным, – предыдущая ночь. Все, ребята, вперед!
Группа снова понеслась размеренной рысью. Теперь Торин был уверен, что они взяли след. Он бежал опять первым, выискивая еле заметные опытному глазу следы прошедшего каравана. Минут через тридцать перед спецназовцами открылось небольшое ущелье. Если предполагать засаду против преследователей, то место самое удобное. Торин приказал Доронину держать правый сектор, а Привалову левый. Сам он продолжал бежать впереди, успевая поглядывать и под ноги, и вперед на тропу. Группа бежала, готовая по первому сигналу рассредоточиться и занять оборону.
Стали сгущаться сумерки. Это было самое неприятное время суток. Большинство людей в сумерках видело даже хуже, чем ночью. Причиной этому служила потеря привычной контрастности, когда все становилось серым и блеклым. Даже в безлунную ночь предметы все же контрастируют. Торин решил сделать небольшой, часовой, привал и дождаться относительной темноты.
Группа укрылась в камнях. Привалов заступил на пост в качестве часового.
– Как самочувствие, Коля, Ира? – спросил Торин. – Признаки аллергической реакции на стимулятор ощущаете?
Веденеева пожала плечами и отрицательно покачала головой.
– Вроде нет, – ответил Горбачев, – возбуждение какое-то чувствую. Коленку недавно ушиб, а особой боли не ощущаю. Если потрогать, то чувствуется ушиб, а при движении – нет.
– Это нормально, – ответил Торин, – стимулятор действует. Давайте, сообразите с Ирой горяченького попить, потом займемся инъекциями.
Горбачев с Веденеевой стали доставать брезент и горелку, а Привалов подсел к Торину.
– Не наткнемся мы в темноте на наших друзей? – спросил он, имея в виду то, что группа собирается бежать всю ночь, а караван остановится на ночлег.
– Думаю, что не наткнемся. Мы отстаем от каравана часов на пятнадцать-восемнадцать. Ночью двигаться быстрее них не получится, значит – минус шесть часов. Поэтому разрыв будет около десяти часов, почти однодневный переход. Скорее всего мы увидим их во второй половине дня.
Через час, когда тьма достаточно сгустилась, группа снова двинулась вперед. Теперь скорость снизилась практически до пешеходной. В горах приборы ночного видения – дело бестолковое, особенно если ты предвидишь «растяжки» под ногами. Правда, сам Торин прибор использовал, да и Доронину с Приваловым велел их надеть. Они периодически опускали их на глаза и осматривались.
Ночь прошла в постоянном движении. Через каждые два часа Торин делал десятиминутные привалы, остальное время группа шла быстрым шагом. Когда рассвет начал окрашивать небо и среди скал стали появляться первые тени, Торин повернулся назад и попробовал на глаз определить высоту, на которую они поднялись. Зная, что на хребте Лаб высоты не превышают двух тысяч метров, он определил положение группы в тысячу метров. Теперь тропа вряд ли поднимется выше в горы. Торин подозвал Горбачева.
– Коля, достань свой аппарат, – велел он, – взглянем еще раз на карту.
Когда Горбачев включил ноутбук и нашел карту, группа в задумчивости уставилась на экран. Ряд седловин, по которым наверняка проходила тропа, был извилистым, а в одном месте изгибался кривой дугой.
– А нельзя нам путь срезать? – показала Веденеева на эту дугу. – Можем выйти впереди каравана.
– Ты у нас одна альпинистка, – усмехнулся Привалов, – а мы по большей части водоплавающие. Вытянешь нас?
– А я пойду первой и буду закреплять веревку. Тогда вам понадобится только сила рук и ничего больше, – возразила Веденеева.
– С какой скоростью ты сможешь поднять ребят вот на эту стену? – неожиданно спросил Торин и показал на скалу в стороне.
Глаза у Веденеевой загорелись от того, что шеф заинтересовался ее предложением. Она некоторое время смотрела на скалу.
– Здесь высота около пятидесяти метров, – начала размышлять Ирина вслух.
– Около семидесяти, – поправил ее Торин. – Как определяла?
– Вон тот куст характерен для местности, а они здесь примерно в рост человека. Его высота визуально равна размерам, видимым в дальномер прицела, которые соответствуют расстоянию в пятьдесят метров. Ну, а высота скальной стены примерно равна расстоянию до нее.
– Вот тебе поправка, – наставительно сказал Торин. – При сравнении вертикальных и горизонтальных величин на вертикальные набрасывай двадцать процентов за счет искажения. Так за сколько поднимешь Доронина и Привалова?
– За два часа, – ответила Ирина, – там удобные рассечения и карнизы.
– А спуск сколько времени займет?
– Раза в три-четыре быстрее.
– Хорошо, принимается, – согласился Торин, – примерно вот в этом месте, если на местности все соответствует предполагаемому, пойдете втроем.
Привалов хмыкнул и с сомнением посмотрел на скалу, которая только что обсуждалась. Веденеева налила кофе и протянула ему стаканчик со злорадной улыбкой.
– Ну а мы с тобой, Коля, будем в этом случае загонщики, – улыбнулся Торин Горбачеву, дуя на горячий напиток, – наше дело шуметь, стрелять и пугать, как будто нас целый взвод.
Получив по порции инъекции, группа двинулась в путь быстрой рысью. Местность была относительно ровной, если не считать массы камней – от огромных валунов до мелкого щебня. Торин велел группе растянуться и двигаться с интервалом не ближе пяти метров. Возможность засады со стороны пиратов увеличивалась, и он не хотел, чтобы группа попала под огонь. Замыкающим он пустил Доронина. Если попадутся в засаду, то арьергард должен быть сильным.
Несколько раз Торин фиксировал явные следы каравана. Кажется, пираты стали терять бдительность. Это скорее всего говорило о том, что они не думают о возможном преследовании. Правда, не исключалось, что они как раз об этом думают, а оставляют следы, чтобы усыпить бдительность преследователей. Может быть, слишком сложное предположение, но Торин решил его не сбрасывать со счетов.
Вечером, за несколько часов до заката, Торин наконец увидел в бинокль караван. Около десяти ослов с
