самого кишки уже репетировали марши. Командир повернулся к медику:
– Если сложить то, что есть у них и у нас, получится их накормить? Хотя бы раз?
Тот задумался. Потом тряхнул головой:
– На один раз, пожалуй, наберем. Хоть и с большой натяжкой. В любом случае, они, наверное, с утра ничего не ели.
Помолчав, лейтенант добавил:
– Только хорошо бы вытащить кого-нибудь из персонала... Ну, кто на кухне работал. Тогда до темноты управимся. Я ведь врач, а не кулинар. Вот только...
Командир жестко прервал колебания медика:
– Что «только»?
Лейтенант взялся за рюкзак:
– Что мы потом будем делать? Они же оцепление от души поставили. И знают ведь, что припасов тут – как слез у крокодила. Могут просто сидеть и ждать, пока мы не сдадимся. Или не сдохнем. Им-то спешить некуда – они в этом Гондурасе дома, в отличие от нас.
– Хорошо сказал. Теперь пошли работать.
Они дошли до грязного помещения, служившего кухней. Туманов открыл свой рюкзак и начал выгружать на один из столов почище свой небогатый запас. Медик последовал его примеру. Командир сдвинул продукты в кучку:
– Сходи, у Макарова его припасы забери. А я пока тебе помощника приведу.
Тот кивнул и двинулся обратно к лестнице. Полковник подошел к подсобке, в которой они заперли охранников и громко спросил по-испански:
– Здесь есть кто-нибудь, кто мог бы помочь на кухне? Мы не собираемся морить голодом вас и ваших подопечных.
За дверью что-то зашуршало, но никто ничего не ответил. Тогда Туманов повторил свой вопрос. Из темноты показался тщедушный мужичок неопределимого на глаз возраста, в линялой майке и мешковатых брюках:
– Сеньор офицер, меня зовут Рамон. Я работал на кухне, умею готовить. Я могу помочь.
– Очень хорошо, Рамон, – не сулящим ничего хорошего голосом произнес командир, – ты поможешь. Только не надо шутить, ладно?
– Хорошо, сеньор офицер, – Рамон кивнул с ничего не выражающим видом.
– Скажи-ка мне, Рамон, среди вас нет врача? – Туманов был уверен в отрицательном ответе, но решил подстраховаться.
Латинос подтвердил его предположение:
– Нет, сеньор, здесь только охранники и санитары. Доктора живут в городе и ночевать никогда не остаются. Хотя дежурный врач должен быть, как и в обычной больнице. А утром они тоже сюда не торопятся.
«Ну еще бы», – подумал Туманов и предложил ему позвать кого-нибудь из своих на помощь. Тот снова кивнул несколько раз как китайский болванчик, повернулся и сказал в темноту:
– Энрике, иди сюда. Поможешь мне на кухне.
На свет, щурясь и робея, вышел мужчина, похожий на Рамона телосложением и так же одетый, но совершенно лысый. Туманов снова закрыл остальных и повел добровольцев к погребу за остатками продуктов. Медик не ошибся – припасов было мало даже для одного раза. Когда Рамон с лысым притащили «свои» продукты на кухню, лейтенант уже был там. Как и все припасы десантников.
– Ну что там? – поинтересовался командир, наблюдая за тем, как латиносы шустро воплощают в жизнь строчку из навязчивой песни: «Я его слепила из того, что было».
– Вроде тихо. Обложить обложили, но кому охота лепрозорий штурмовать, тем более ночью? – хмыкнул медик, распечатывая последнюю консервную банку и подталкивая ее вслед за остальными Рамону. Тот поклонился:
– Грасиас, сеньор, мучо грасиас.
– Ладно, схожу сам посмотрю, – решил командир. – А ты проследи, чтобы эти двое сами все не сожрали и всех покормили. Охранников тоже. И потом запри их, – он кивнул в сторону «поваров», – к остальным. Ясно?
– Ясно, командир. Будет сделано.
Туманов ушел, а лейтенант устроился в углу, наблюдая, как санитары варганят ужин. Наконец все пациенты и персонал получили свои порции, а добровольные помощники были водворены обратно к своим коллегам. Медик устало забросил карабин за спину и двинулся к лестнице – докладывать командиру. Когда он преодолел половину ступенек, откуда-то снаружи донесся приглушенный треск автоматных очередей. Стрельба, похоже, велась где-то поблизости, но за пределами лепрозория. Лейтенант пулей влетел на верхний этаж, едва не столкнувшись с командиром и пулеметчиком, которые бежали к окнам, выходящим на каньон. На той стороне в лесу шел настоящий бой. Грохот очередей постепенно смещался вдоль каньона в сторону моста. Время от времени сквозь деревья просматривались огоньки выстрелов. По крайней мере, одна из сторон в перестрелке патронов не жалела. Или не умела расходовать их грамотно. Отчего казалось, что в перестрелке участвует маленькая армия.
– Несколько «АК-47», от трех до десятка, точнее сказать трудно, тарахтят практически непрерывно, звук сливается. Еще одна винтовка «М-16А2» или карабин «М-4», строго очередями по три выстрела бьет, – на слух определил пулеметчик, – и, похоже, что-то еще бабахало раз несколько. Только не скажу что. Но, похоже, – «беретта».
– Может, это наши? Локис и Петренко? – предположил Туманов.
– Может, и наши, – согласился пулеметчик. – У них как раз такая «М-16» у Петренко, а у Локиса «снайперка» и «беретта». По крайней мере, были.
– Тогда кто там с «калашами»? – недоуменно спросил медик.
– Чего не знаю, того не знаю, – пожал плечами сержант, – но «АК» у них стопудово китайские. И патронов, похоже, до хрена.
– Действительно странно, – согласился полковник, – у здешних солдатиков только американские винтовки. Причем старой модификации, с обычной автоматикой. И лишних патронов им не выдают.
Откуда-то снаружи донесся шум заведенной бронемашины, и Макаров, переглянувшись с командиром, вернулся на свой прежний пост – оттуда было хорошо видно, как за линией оцепления шустро забегали гондурасские солдаты, подгоняемые громкими командами своих сержантов. Спешно формируемый отряд во главе с пушечным броневиком выдвигался к мосту, намереваясь разобраться с нарушителями спокойствия. Но в этот момент в лесу звонко громыхнуло, и перестрелка как-то сразу прекратилась. Похоже, одной из сторон удалось поставить в затянувшемся диалоге жирную точку. Однако отряд «быстрого» реагирования все равно переправился на тот берег, и еще несколько часов, пока совсем не стемнело, солдаты утюжили лес вдоль каньона. Но без особой пользы – больше никто не стрелял. Тем не менее по ту сторону оцепления до самого утра царило нервное возбуждение. Убедившись, что до утра никто к дому не сунется, Туманов приказал подчиненным отдыхать, а сам остался дежурить первым. Утром его разбудил медик:
– И все-таки, командир, что мы с больными делать будем? Кормить-то их больше нечем. Чистой воды даже по глотку на брата не будет – одна надежда на дождь. У нас у самих одна шоколадка на троих. Хорошо еще, что большая. Скажите Макарову спасибо, заныкал, сладкоежка.
Полковник невольно рассмеялся, десантники тоже улыбнулись. Посерьезнев, командир сказал:
– Я думаю, что больных и персонал надо передать властям. Зачем нам лишние рты и связанные с ними проблемы? Мы ведь сюда прибыли не голодом их морить. И на роль заложников они никак не годятся. Эти, там в оцеплении, их боятся больше, чем нас, наверное.
– Тут скорее мы заложники, – чуть слышно пробормотал лейтенант.
Туманов обратился к пулеметчику:
– Макаров, ты давай к окну, будешь нас сверху прикрывать. Только сам не подставляйся и постарайся все же никого не подстрелить. Помни, что мы с Гондурасом не воюем. А мы попробуем людей вывести.
Сержант с сомнением посмотрел на командира – мол, а они нас не покрошат, если мы этих «заложников» отпустим, – но оспаривать приказы его не учили, и он молча занял место, отведенное ему планом. Охранники, которых выпустили первыми, помогли вывести прокаженных из камер и построить их
