Людмила Плужникова и техник-пилот Георгий Портнов.
– Ну что, Людочка, волнуетесь? – за все время их знакомства академик, пожалуй, впервые обратился к девушке так неформально. Было видно, что еще не известно, кто из всех членов экипажа волнуется больше: Плужникова, которая никогда не бывала в подобных экспедициях и не могла догадываться обо всех подстерегавших их возможных опасностях, или академик и Жора Портнов, которые уже неоднократно совершали подобные погружения. Правда, на такую глубину всем троим приходилось опускаться впервые.
– И не в таких передрягах бывали, – голосом морского бродяги проскрипел Жора, непрерывно вращая какие-то рычажки, щелкая тумблерами, клавишами. – Плавали. Знаем, – добавил он, деловито постукивая ногтем по шкале то одного, то другого прибора.
– А вдруг на нас нападет какое-нибудь гигантское, неизвестное чудовище? – мечтательно произнесла девушка, очевидно, вспомнив какой-то фантастический роман. – Я совсем недавно читала в какой-то газете, что в этих широтах водятся гигантские кальмары…
– Не читайте никаких газет, – посоветовал академик Коноваленко, – особенно идиотских и особенно на свежую голову. Пятиминутная готовность к погружению, – произнес он, по привычке поднеся ко рту диктофон.
– Прямо как в космос собираемся, – прошептала девушка, глядя расширенными от восхищения глазами, как под руками опытного пилота Жоры небольшое пространство батискафа начинает оживать, освещаясь десятками разноцветных лампочек, мониторами и шкалами многочисленных приборов с цифрами и данными.
– Считайте, что мы туда и летим, – отозвался академик, внимательно прислушиваясь к докладам и не переставая наговаривать что-то в свой «походный журнал». – Еще неизвестно, что больше изучено – космос или арктическое дно океана.
– Владимир Феоктистович, – в тесном пространстве батискафа голос капитана «Академика Королева» прозвучал неожиданно громко. – Ни пуха вам ни пера!
– К черту… – чуть подсевшим голосом отозвался Коноваленко, и экипаж глубоководного аппарата почувствовал, как толстые тросы качнули их батискаф, отрывая его от палубы, а уже через минуту воздушная качка сменилась морской.
– Мы на поверхности, – доложил Портнов, начинаю погружение…
– Через восемь часов ждем вас обратно, – снова пожелал голос капитана научно-исследовательского судна, – счастливо!
– Ну, с богом, – тихо прошептал академик, и небольшое, хрупкое на вид подводное суденышко стало медленно опускаться к намеченной цели.
Глава 5
– Двести метров, погружение в штатном режиме. Триста метров, погружение в штатном режиме. Четыреста метров, погружение в штатном режиме… – отчитывался за каждую сотню метров Портнов, и после пятисотметровой отметки предстартовое напряжение экипажа глубоководной экспедиции стало спадать. Да и как иначе? Все приборы и агрегаты батискафа работали нормально. Две тысячи метров – глубина, конечно, солидная, но металлические бока подводной малютки испытывали и на куда большую прочность. При желании можно было нырнуть и на дно Марианской впадины. Корпус батискафа справился бы и с таким давлением. Погружение должно было занять еще около часа, и нервничать особо пока не стоило. Да и повода пока, тьфу-тьфу-тьфу, не имелось.
С «Академика Королева» то и дело справлялись о ходе погружения, и даже по голосу можно было догадаться, что наверху нервничают не меньше тех, кто сейчас все глубже уходил под воду. Капитан научно-исследовательского судна то и дело справлялся о состоянии экипажа и батискафа, готовый в любую минуту прийти на помощь. Хотя, случись что, вряд ли «Академик Королев» смог бы чем-нибудь помочь, особенно когда глубиномеры стали показывать отметки больше тысячи метров.
Впрочем, само погружение на двухкилометровую глубину было делом не самым сложным и не пугало начальника экспедиции Коноваленко. Оказавшись на дне, предстояло выполнить целый ряд научных изысканий, бурение скважины на несколько десятков метров, забор проб грунта, воды и еще с десяток всяческих манипуляций, в том числе установка на арктическом дне российского триколора.
Жора Портнов был опытным пилотом-глубоководником: этого у него не отнимешь. Но вот бурильщиком его назвать можно было с натяжкой. Да и не знал Владимир Феоктистович такого специалиста-универсала, способного и батискафом мастерски управлять, и быть асом в глубоководном бурении. Это вот только их барышня – специалист широкого профиля.
Коноваленко краем глаза глянул на девушку. Та сидела и широко распахнутыми глазами смотрела в небольшие мониторы двух камер внешнего обзора. Картинка за бортом была, конечно, не телевизионного качества, похуже, да и обзор не такой, как на пятиметровой глубине Красного моря, но полюбоваться все- таки было чем. Формами жизни просторы Северного Ледовитого океана матушка-природа тоже не обделила. Не тропическое буйство красок, конечно же, но свои прелести были и здесь.
– Владимир Феоктистович, мы на месте, – доложил Портнов, и в подтверждение его слов экраны внешних мониторов заволокло взвесью донного ила и песка. – Уложились точно в график, – Жора глянул на часы, – даже на три минуты раньше, – удовлетворенно добавил он, довольный и собой, и тем, что первая фаза задания прошла так удачно.
– Та-а-ак, – академик с азартом потер ладонью о ладонь, – приступим, так сказать, к основной части нашей работы, – он поудобнее устроился рядом со своим подчиненным, водрузил на нос очки и стал внимательно смотреть в мониторы, изучая небольшой освещенный пятачок морского дна – хребта Ломоносова, на котором сейчас покоился батискаф. – Знаешь что, Жора, – задумчиво пробормотал геофизик, не отрываясь от экранов, – давай-ка мы возьмем пробы прямо здесь. А потом продвинемся чуть в сторону, вот сюда, – Владимир Феоктистович ткнул пальцем в дисплей, на котором тонкой зеленой линией были изображены причудливые очертания морского дна. – Сколько до этой точки? – академик указал на угол картинки. – Хотя бы примерно?
– Зачем примерно? – пожал плечами Портнов, покрутил под прибором лимб, совместил какие-то цифры и доложил: – Шестьсот восемьдесят четыре метра.
– Вот, значит, бурим скважину на этом месте, а потом надо будет взять пробы там, – сформулировал окончательную задачу академик.
– Сделаем, Владимир Феоктистович, – бойко отозвался техник, ободренный первыми успехами, и живо забарабанил пальцами по клавиатуре бортового компьютера, отдавая команды для подготовки к бурению. – А с флагом-то что делать?
– С каким флагом? – не сразу сообразил геофизик, поглощенный созерцанием картинки. – А-а-а-а, с флагом… – Академик на секунду задумался, оторвавшись от визуального изучения океанского дна, потеребил кончик носа и, досадливо махнув рукой, добавил: – Да воткни его где-нибудь здесь.
– Ну вы даете, Владимир Феоктистович, – со смешком в голосе бросил Жора. – Я так думал, что это чуть ли не главная наша задача!
– Какие глупости! – От возмущения академик даже насупил брови. – Кому этот флаг здесь нужен? Кто его будет искать?
– А зачем его искать? – логично возразил Георгий, осторожно работая рукой робота-манипулятора, держащей в плотном зажиме титановый российский триколор. – Сейчас мы его аккуратно поставим, все это дело красиво заснимем на пленочку, – с этими словами Жора включил специальную видеокамеру, расположенную прямо на руке-манипуляторе, и на широком пульте тут же зажегся еще один монитор, на котором рука робота бережно несла государственный флаг России. – Оп! – воскликнул техник, примостив на илистое дно триколор. – И – будьте любезны, господа мировые буржуины! На этот кусок хребта рот больше не разевай! Не сложнее, чем управляться с джойстиком, – гордо подытожил техник.
– Хорошая работа, – не без восхищения похвалил подчиненного академик. – Молодец. Только вся эта операция, которую ты только что так блестяще проделал, никакой юридической силы не имеет. Так, политический выпендреж. Фикция. Символ – не более того.
– А чего ж мы с вами тогда тут е… Простите, – поперхнулся Жора, вспомнив, что на борту кроме него и академика присутствует еще и хорошенькая женщина, – чего ж мы корячились? – В очередной раз пробежавшись пальцами по клавиатуре, он запустил глубоководный бур.
