Последние часы, проведенные, ею на острове, пролетели совершенно незаметно, и прежде, чем она успела опомниться, Анна-Лиза обнаружила, что подтаскивает свои последние чемоданы к входной двери.
Помадкина она завезет к Марии Терезе по пути в аэропорт. Взглянув на него, Анна-Лиза вздохнула. Правильно ли она поступала? Сможет ли он привыкнуть к городской жизни? Никаких пляжей, никакого моря, в котором можно играть и резвиться… Услышав, как к дому подъехала машина, она встала и отогнала его от двери.
— Это всего лишь такси, Помадкин, — сказала она, удивляясь, почему он не прыгает, как делал это обычно перед предстоящей прогулкой. Но вместо того, чтобы обрадоваться, пес настороженно застыл перед дверью, опустив нос к маленькой щели у пола.
— Ну, ну, — пробормотала она, пытаясь отогнать его прочь. Но он, глухо зарычав, не сдвинулся с места.
Оттеснив пса и осторожно открыв дверь, Анна-Лиза напряглась не меньше, чем Помадкин.
— Вы не знаете меня, но… — заговорила женщина. О, я прекрасно вас знаю, подумала Анна-Лиза, пытаясь скрыть удивление при виде вдовы своего отца.
Элегантно одетая, в нежно-персиковые тона, оставляя за собой изысканный шлейф дорогих духов, Клаудиа де Фуэго Монтойа проследовала за Анной-Лизой в главную гостиную, озираясь вокруг.
— Честное слово, — воскликнула она мелодичным и слегка покровительственным голосом. — До меня дошли некоторые слухи, но я и представить себе не могла…
— Что я здесь поселюсь? — мягко подсказала ей Анна-Лиза.
— Ну, да. Именно это я и имела в виду. А здесь действительно очень мило, — заметила Клаудиа Монтойа, оглядывая комнату.
— Может, вы присядете? — предложила Анна-Лиза. Женщина стояла в нерешительности, от ее ясного взгляда не укрылось ничего, даже чемоданы.
— Думаю, сейчас не совсем подходящий момент.
— Подходящего момента уже не будет, сеньора Монтойа, — ответила Анна-Лиза, — потому, что сегодня я покидаю Менорку… навсегда.
— О боже! Я думала…
Ее огорчение было таким же искренним, каким могло бы быть сострадание ростовщика, подумала Анна-Лиза, указывая на мягкое кресло, стоящее около окна.
— О чем же? — вежливо спросила она.
— Ну, — начала сеньора Монтойа, — пока вы не приехали, я собиралась купить finca… — Она не закончила фразы и, элегантно вскинув вверх руку, застыла в изящной позе, как бы пытаясь подобрать подходящее слово.
— За бесценок? — докончила за нее Анна-Лиза.
— Это слишком резко сказано, моя дорогая.
— А вы не думаете, что время любезностей закончилось? — спокойно возразила Анна-Лиза. — Я приехала сюда, чтобы заявить свои права на наследство, и сразу же обнаружила, что сеньор Рамон Перес настроен против меня. И простите меня, сеньора Фуэго Монтойа, но теперь мне кажется, что вы тоже претендуете на эту землю. — По одному только выражению лица Клаудии Анна-Лиза догадалась, что никто еще не разговаривал так прямо с вдовой ее отца.
— Признаюсь, что я была весьма разочарована, услышав о происходящих здесь изменениях, — подтвердила сеньорита Монтойа, — а также о том, что вы восстанавливаете апельсиновые плантации.
Теперь она говорила откровенно покровительственным тоном.
— Ну, по крайней мере, мы честны друг с другом, — сухо возразила Анна-Лиза.
— Скажите, правда ли, что finca опять выставлена на продажу? — спросила Клаудиа.
— Да, это так, — ответила Анна-Лиза, заметив победное выражение в глазах своей мачехи, которое не мог скрыть даже толстый слой туши на ресницах.
— Ну, тогда мне лишь осталось пожелать вам счастливого пути, моя дорогая. А что касается будущего… ну, всяческих…
— Успехов?
— Да, да, конечно, — согласилась сеньора Фуэго Монтойа. — Это как раз то, что я хотела сказать. Я желаю вам всяческих успехов, моя дорогая. И кстати, я уверена, что Рамон Перес уже сделал вам некоторое предложение насчет finca, — сказала она мимоходом, как будто в раздумье, — но, что бы он ни предложил, думаю, что мы могли бы предложить больше.
— Мы? — нахмурилась Анна-Лиза. Клаудиа замахала рукой.
— Я всего лишь хочу сказать, что всегда смогу сделать вам более выгодное предложение, чем он… каким бы ни было это его предложение. Вы понимаете?
— Я думаю, что мы отлично поняли друг друга, — вежливо ответила Анна-Лиза. — Хотя вынуждена признаться, я никогда бы не подумала, что мои апельсиновые плантации смогут вызвать такой оживленный интерес.
— О, дело вовсе не в апельсиновых плантациях, моя дорогая. Нам нужно побережье.
— Побережье?
— Мой юрист свяжется с вами, — сказала Клаудиа, опуская последний вопрос Анны-Лизы. — И не забудьте: что бы ни посулил вам Рамон Перес, мы придумаем, что-нибудь получше.
— Конечно, не забуду, — холодно ответила Анна-Лиза, — доброго вам вечера, сеньора Фуэго Монтойа.
В этой женщине не было ни тепла, ни искренности, несмотря на все ее приятные и красивые слова, подумала Анна-Лиза, проводив свою мачеху до дверей. Первое впечатление оказалось верным, и интуиция не подвела. Сеньора Монтойа не была ей другом. Эта холодная дама даже не обернулась, садясь в свою дорогую красную спортивную машину.
Миссия завершена, подумала Анна-Лиза, закрывая дверь и прислоняясь к ней со вздохом облегчения. Эта женщина, очевидно, поверить не может своему счастью, узнав, что finca выставлена на продажу.
Слегка одернув свой простенький, немного выгоревший на солнце костюм, в котором она решила ехать, Анна-Лиза улыбнулась.
Все еще снедаемая любопытством, девушка подошла к окну, наблюдая за тем, как машина Клаудии Монтойа исчезает за поворотом. Затем она повернулась и обратилась к своему верному четвероногому защитнику:
— Ну, ну, прекрати рычать, Помадкин. Она уже ушла.
Аэропорт в Маоне был новым и просторным. В нем не было той суеты, которая обычно царит в крупных аэропортах. Направляясь к окну регистрации, Анна-Лиза вдруг заметила на своем пути женщину… Узнав ее, она сразу же остановилась. Затем, взяв себя в руки, решительно пошла вперед. Ей всего лишь придется немного обойти эту привлекательную и элегантно одетую женщину.
— Анна-Лиза?
Анна-Лиза так и застыла на месте.
Маргарита была еще красивее, чем Анне-Лизе показалось в первый раз. Ее густые, блестящие черные волосы были собраны сзади и перевязаны шифоновой лентой. Одета она была в просторный шелковый костюм светло-зеленого цвета. Во всем ее наряде чувствовалась простая элегантность, не имеющая ничего общего с искусственными уловками Клаудии Монтойа.
Маргарита первой нарушила повисшее между ними неловкое молчание.
— У вас есть время выпить со мной чашечку кофе? — спросила она с легким акцентом.
— Ну, до отлета…
— Осталось еще, около двух часов, — сказала Маргарита. Теперь Анна-Лиза уже не смогла бы отказаться, не показавшись грубой.
— Мне еще нужно пройти регистрацию.
— Я помогу вам. — Не дожидаясь ответа, Маргарита взяла у нее паспорт и документы и пошла по
