нем сделалась черной, как земля, а на лбу красовалась грязная полоса. Хозяйка ничего не знала про лесной пожар и думала: не иначе как эти озорники опять что-нибудь натворили.
— Тетечка Шульце, обед готов? — осведомился Алька. — Прямо ужас как есть охота!
— Еще чего, вы будете гонять неизвестно где, а я тут стой у плиты и разогревай вам обед! — бранилась хозяйка. — Ничего с вами не сделается, поедите холодный.
И только когда все выяснилось, она подобрела:
— Но сперва марш на речку умываться. Да как следует, с мылом!
Меткий Гарпун собрался уходить со своими, но Янкин отец его не пустил:
— Вместе работали, вместе и поедим, — сказал он.
Что Шульце хорошая хозяйка, это все уже давно втихомолку признали, но никогда еще ее поварскому искусству не воздавалось такой хвалы. Котлеты с картошкой, черничный кисель и целые горы хлеба исчезали на глазах, будто по мановению волшебной палочки.
— Вот бы нам сейчас скатерть-самобранку! — смеялись ребята.
— Мы бы сразу приказали — двадцать порций мороженого!
Хозяйка стояла возле стола и, довольная, улыбалась.
— Хорошо, что вы поймали этих хулиганов. Ишь, моду взяли — врываются среди бела дня в чужой дом, честных людей пугают. Круг колбасы — бог с ней. Зато они, голубчики, посидят в тюрьме. Ведь их посадят? — обратилась она к председателю сельсовета.
— Непременно, — подтвердил тот.
Когда все было съедено подчистую, Янкин отец пригласил всех ребят — горожан и местных — в сад.
— А теперь рассказывайте, почему вы все время не ладите? — прямо спросил он.
Обе группы, усевшись порознь, особняком, упрямо молчали.
— Говори ты, Марцис! — велел председатель сельсовета.
— Да мы что… — бормочет Марцис. — Если бы они как люди… а они нос кверху…
— Думают, если они из Риги, так можно и выхваляться! — поддержал его Хитрый Угорь.
— И заладили одно: у нас у одних в Риге свой штаб, мы поймали спекулянтов, мы сами сделали футбольное поле, все мы да у нас… Как будто и мы в своем поселке не можем разравнять футбольное поле еще получше, чем у них!
— На язык-то вы горазды! — не утерпел Майгонис. Алька ткнул его локтем в бок.
— У них тут как в детском саду — по горну вставай, по горну спать ложись! — презрительно заметил кто-то из индейцев. — Мы вольные люди, нам это ни к чему.
— А в армии тоже все делается по сигналу, — возразил Янкин отец. — Выходит, по-твоему, что армия — детская забава?
— Какая же тут армия, обыкновенный лагерь! — не сдавался Марцис.
— И в лагере должен быть свой распорядок дня. Что же получится, если каждый будет вставать, когда хочет, есть, когда вздумается, и пойдет, куда его левая нога захочет?
— Тогда у Янкиной матери каждый день без перестану голова будет болеть, — шепнул Майгонис Гунтису.
— Мы их не трогали, — вмешался в разговор Алька, — они сами к нам все время лезут. Сперва утащили краски…
— Прошу прощения, мы только взаймы взяли и снова положили на место.
— Это называется взаймы — украдкой, без спроса!
— Во-вторых, они спрятали нашу одежду, когда мы ушли ку… — Тут Янка наступил Альке на ногу, и тот замолчал.
Индейцы засмеялись.
— Расскажи-ка, расскажи, как вы без разрешения купались, — прыснул со смеху Марцис. — Думаете, мы не видали: пока мама спит, они раз в воду!
— Сделали ночное привидение, старых людей пугают, — продолжал свою обвинительную речь Алька. — Хозяйка чуть не умерла со страху.
— Повыставляли всюду надписи: «Охотничьи владения чилкутов», как будто они весь мир откупили, — не удержался и Тедис.
— Ну, и вы тоже, насколько мне известно, не такие уж паиньки, — председатель сельсовета посмотрел на Альку. — В поселке был разговор насчет какой-то драки на прошлой неделе.
— Сами виноваты — чего они нас обзывали трусами, бараньими головами… Каково это терпеть? Сами напрашивались, вот и получили.
— А так нечестно — нападать без объявления войны, — упрекнул Марцис.
— Вот так индейцы, мокрые курицы! — насмехался Янка.
— Это уже слишком! — вскочил Меткий Гарпун.
— А то как же, настоящие индейцы еще когда бы заметили, что лагерь окружен. Только и есть у вас индейского, что перья на башке!
— Так дело не пойдет! — разнял забияк председатель. — Здесь, пожалуй, я самый главный и самый могущественный вождь. Мои охотничьи владения простираются далеко по лесам, полям и речным затонам. Там хватит места и нам всем, и гостям из Риги.
— В точности как в «Последнем из могикан», — шепнул Янка Гунтису, но тот, не поднимая головы, что-то строчил в своей записной книжке.
— Надо вырвать семя вражды из ваших сердец и посадить в них цветок дружбы, позабыть все раздоры. Я все сказал, — закончил свою речь председатель.
Все засмеялись.
— Индейцы… — задумчиво сказал Янкин отец. — Какой это был великий и могучий народ! Смелые, отважные, честные! Такие черты делают честь каждому советскому мальчику, каждой девочке. Выследить зверя, сразить стрелою птицу на лету, разжечь костер из сырых веток — это большое искусство. Индейским мальчикам приходилось долго упражняться, чтобы одолеть эту премудрость. А знаете ли вы, что еще совсем недавно, лет этак тридцать тому назад, товарищ Гоба был первым лучником во всей нашей школе?
Местные ребята и рижане с удивлением смотрели на председателя сельсовета.
— Ну-у? — недоверчиво протянул Меткий Гарпун.
Гоба задумчиво поглаживал усы, вспоминая, наверное, те времена, когда он лазил по деревьям, стрелял в цель из лука.
— Тогда уж вам придется показать класс.
— Правда, дядя Калнынь?
— Мы вам мигом притащим лук и стрелы, — предложил Марцис.
— Ну, куда же сейчас, давайте отложим до воскресенья. И рижане пускай тоже попытают счастья.
— Мы не против, — согласился Алька. — Только потом чур — проведем соревнования по стрельбе из воздушного ружья.
— Вот это другой разговор! — похвалил Янкин отец. — Не только по стрельбе — у вас еще в запасе футбол, бег, прыжки в длину…
Марцис и Алька переглянулись. Странно, им это даже в голову не приходило.
— У них же здесь ничего нет — ни стадиона, ни даже приличной волейбольной площадки! — возразил Майгонис.
— Скажите, пожалуйста, какие олимпийские чемпионы! — нахмурился председатель сельсовета. — Пляж гладкий как стол, тренируйтесь сколько влезет! Слишком легко вам все достается, вот что. Мы с Калнынем в вашем возрасте уже давно себе на хлеб зарабатывали. А у вас — не житье, а масленица! Родители одевают, обувают, чуть ли не из ложечки кормят, лишь бы детишки ни в чем отказа не знали.
— Неправда! — обиженный, вскочил Марцис. — Мы уже давно просимся в море, а дома только и слышишь: сперва кончи школу. А на что она нам, эта школа? Читать, считать умеем — и хватит.
— Так может рассуждать только абсолютно темный человек, — рассудительно проговорил Гунтис.
— Так вот откуда ветер дует, — неодобрительно усмехнулся председатель. — Школу, значит, побоку,
