книжку.
— Так как же запишем? — спросил Алька.
— Книга всем очень понравилась, я уже записал, — ответил Гунтис.
— Что там еще осталось? О проделках? — протянул Алька и уставился в небо. — Темно уже. Ну что, будем обсуждать?
— Да что там обсуждать! Сами знаем, что натворили, — выразил общее мнение Майгонис.
— Верно, — откликнулся Алька. — Запиши, Гунтис. Пиши так: «Подробно и основательно обсудили все проделки и решили исправиться».
— Чего диктуешь? Сам знаю, что писать. Посвети-ка.
Маленький Вовка уже давно тянул руку. Наконец он закричал во весь голос:
— Дайте же мне сказать!
— Слово предоставляется Вовке! Да слушайте же вы, сам Вовка будет говорить! — воскликнул Алька.
Все смолкли.
— Папа сказал, если чего надо, чтоб приходили к нему.
— Вот это дело! А то тут со всякими целями да правилами ничего не понять. Наверно, полковник думал совсем другое, может быть даже про какой-нибудь великий подвиг. Я предлагаю такой пункт: каждый месяц совершать какой-нибудь подвиг! — Майгонис во что бы то ни стало старался быть необыкновенным.
— Ну, а что бы такое нам совершить?
— Вот если бы, например, поехать в джунгли или в пустыню и сделать какое-нибудь открытие! Раскопать какой-нибудь древний город с домами и дворцами. Красота! — размечтался Майгонис.
— Пустыни! Джунгли! Как ты туда доберешься? — возмутился Гунтис.
— Об этом спросим у полковника, — строго прервал спор Алька.
— Как же мы все пойдем? Может быть, Вовкина мама рассердится, скажет: пол затоптали, — вмешался Андрис.
— Выберем делегацию, — предложил Гунтис. — Давайте кандидатов!
— Алька, Гунтис, Андрис, Майгонис и Вовка!
— Да Вовка сам по себе. Ему вовсе незачем ходить, — рассмеялись мальчишки.
Делегатами были избраны Алька и Гунтис. Алька — потому, что он командир бригады, а Гунтис за то, что больно умно умел говорить.
— Во сколько твой отец приходит с работы? — спросил Алька.
— В шесть. Потом он ужинает, потом читает газету.
— Ну так ты, Вовка, спроси, во сколько нам завтра к нему прийти, и сегодня сообщи мне.
Вовка кивнул. Ясно.
Ребятам надо было бы еще потолковать о том о сем, но калитка малого дворика отворилась и дворничиха, словно черная грозовая туча, надвинулась на ребят. В руках у нее была метла.
— Кто вам разрешил сюда лазить? — сердито закричала она и замахнулась метлой.
Мальчишки бросились врассыпную.
К полковнику не явишься кое-как. Он тотчас же все заметит, как в тот раз Вовкины грязные уши. Поэтому Алька и Гунтис тщательно начистили свои ботинки. Гунтис захотел пришить к школьной курточке белый воротничок, но нигде не мог его отыскать.
— Ты чего там роешься? — недовольно спросила мать. — Сейчас же прочь от шкафа!
— Мне надо белый воротничок.
— Зачем он тебе понадобился? Уж не на бал ли ты собрался. Этот еще совсем чистый…
— Мамочка, миленькая, дай, пожалуйста. Я сам пришью.
— Вечно придумывает всякие глупости, — ворчала мать, но воротничок все-таки дала. Гунтис смочил голову маслом для волос и пригладил свой упрямый хохол. За ним зашел Алька. Они еще раз обо всем переговорили. Протокол у Гунтиса был аккуратно переписан, а все спорные вопросы записаны в блокноте. Гунтис любил порядок — что правда, то правда! Не напрасно в его ведении находился дневник пионерского звена. В классе Гунтиса прозвали Корреспондентом, и он нисколько не обижался на это прозвище. Ему доставляло удовольствие все записывать.
Пришло время идти к полковнику.
— Еще две минуты, — взглянув на часы, шепнул Альке Гунтис, когда они подошли к дверям 36-й квартиры.
— Подождем, — так же шепотом ответил Алька. — Полковник любит точность.
Секундная стрелка медленно обошла два круга. Алька нажал кнопку звонка. Дверь тотчас распахнулась.
— Я в замочную скважину видел, как вы там шептались, — тихонько сказал ребятам Вовка и тут же громко: — Пап, Алька с Гунтисом пришли!
Полковник сидел у стола без кителя и выглядел очень по-домашнему.
— Ну, делегаты, садитесь. — И он указал на мягкий диван. Мальчики застенчиво присели на самый краешек.
— Вовка рассказал мне про ваше знаменитое собрание.
Гунтис подал переписанный протокол. На самом верху крупными буквами было написано: «Протокол № 1 бригады мальчиков имени полковника Воробьева».
У полковника вокруг глаз легли сотни мелких морщинок.
— Моего имени не надо, — сказал он. — Можно назвать так: «Детская бригада дома № 46». Ведь в вашей бригаде девочки тоже будут?
— Пока без девочек. А там посмотрим! — Алька принципиально был против девочек.
— Что же вам неясно?
— Ребята не хотят никаких правил. Они хотят совершать подвиги и чтобы вы помогли.
Полковник подумал и сказал:
— Вот что, друзья, о героических подвигах нам надо потолковать. Наверно, вам приходилось слышать, например, про Александра Матросова?
— Слыхали, — поспешил ответить Алька. — Он своей грудью закрыл амбразуру вражеского дзота.
— Верно. А как вы думаете, неужели он отдал свою бесценную жизнь только затем, чтобы совершить подвиг?
Воцарилось глубокое молчание. У ребят нашего двора никогда не хватало времени на размышление о столь сложных вещах.
— Пусть Гунтис ответит, он больше читает, — сказал Алька.
— Он это сделал затем, чтобы товарищи победили, — довольно-таки неуверенно сказал Гунтис.
— Правильно, только это еще не все. Ведь товарищи Матросова, так же как и он сам, сражались за Родину. Вот и выходит, что настоящие герои не ищут подвигов, а героически борются во имя какой-нибудь великой идеи, во имя науки, во имя счастья народов.
— Где же нам сражаться? Сейчас войны нет, — с неудовольствием возразил Алька.
— В нашей стране за счастье народа борются на трудовом фронте, — сказал полковник. — А чтобы на этом фронте быть бойцом полезным, вы должны хорошо учиться. Все зависит от того, как вы справляетесь с этой главной задачей — как герои или как трусы.
Гунтис украдкой подтолкнул Альку локтем и шепнул ему на ухо:
— Говорил я тебе!..
Полковник дочитал протокол и продолжал:
