жалости к себе. К тому же мне всегда нравилась профессия медсестры. Я, как и ты, чувствовала, что нужна людям. Так что в нашей работе есть нечто общее.
— А как ты попала в отделение реанимации?
— Совершенно случайно. Не вышла на работу медсестра, и меня пригласили поработать несколько дней, пока ей не найдут замену. Так происходило несколько раз, и я всегда с успехом справлялась с новыми для меня обязанностями. Потом в отделении освободилось место, и не успела я глазом моргнуть, как уже работала там на полную ставку. Затем были специальные курсы для медсестер реанимационного отделения, и я решила, что мне нужно остаться и в будущем стать врачом.
Эмили замолчала. Она вспоминала суматоху, которая начиналась в отделении, как только привозили нового больного. Носилки, капельницы, срочное обследование, операции — все решения принимались так быстро, что даже дух захватывало. Порой врачи вытаскивали человека с того света. И тогда Эмили понимала, что живет не напрасно.
— А что же случилось дальше? — спросил Колин. — Когда я видел тебя там, вроде все шло хорошо. Ты, конечно, находилась в постоянном напряжении, но работа тебе нравилась.
— В последнее время у нас было несколько случаев, когда мы не могли спасти жизни пострадавших. Каждый день я приходила на работу и видела людей, истекающих кровью, которые умирали у меня на руках. А потом я и врач шли к родственникам и пытались объяснить им, что мы сделали все, что в наших силах. Но как можно объяснить смерть? Как можно оправдать то, что противоречит жизни? Невозможно. И я поняла, что не выдержу. На следующий день после того, как привезли тебя, у нас умер мальчик, прямо на операционном столе. Со мной случилась истерика, и главный врач отправил меня домой.
— То есть уволил? — Эмили покачала головой.
— Нет. На следующий день я вышла на работу, но не смогла опять смотреть на искалеченных людей. Во мне как будто что-то сломалось. Наверное, я была на грани нервного срыва, только не понимала этого. Начальство клиники предложило мне взять отпуск на три недели, чтобы я могла отдохнуть и прийти в себя.
— Но этот срок уже закончился. Ты собираешься возвращаться обратно?
— Нет. Я сразу поняла, что с этой работой покончено. Она была частью моей жизни, которая уже в прошлом. Мне нужно идти вперед и искать новое применение моим способностям.
Некоторое время Колин молчал. Эмили смотрела на вековые сосны, траву, покрытую солнечными бликами, и чувствовала, как печаль опять поднимается в сердце. Затем он заговорил. Его голос звучал немного неуверенно, но был полон сочувствия:
— А что за история с твоим другом и соседкой по комнате?
Эмили вздохнула и перевела взгляд на Колина. Он подвинулся к ней и обнял за плечи.
— Я думала, что Питер серьезно относится ко мне. Видит не только симпатичную девушку, но и в первую очередь личность. На первом свидании он, правда, попытался затащить меня в постель, но, когда я отказалась, прекратил все попытки. Я уже решила, что Питер действительно тот мужчина, который мне нужен. Внимательный, деликатный, он, казалось, готов ждать, пока я решусь сделать главный шаг.
Но я ошиблась. Питер очень хотел овладеть мною, чтобы, наверное, потом похвалиться перед друзьями и удовлетворить свое тщеславие. Но, видя, что ждать придется долго, воспользовался услугами Кортни. Ей Питер всегда нравился, и она была не из тех женщин, которые долго раздумывают перед тем, как лечь в постель с мужчиной. Я застала их случайно. Меня как раз отпустили с работы домой, и поэтому мое появление на пороге комнаты было для них полной неожиданностью…
Она содрогнулась. Образ Питера, ласкающего грудь Кортни, вновь пронесся перед ее глазами. Колин прижал Эмили к груди и ласково поцеловал в щеку.
— Ты любила его? — спросил он.
— Нет. Я уже практически забыла об этой истории. Просто всегда тяжело, когда тебя обманывают. — Эмили посмотрела на Колина. В ее глазах не было грусти, только злость, которая очень быстро растворилась, уступив место нежности.
— А что было потом? — спросил он, когда увидел, что Эмили немного успокоилась.
— Я погрузила вещи в машину и уехала. Сначала мне было страшно: ни квартиры, ни работы, родители за сотни миль отсюда… Но потом я вспомнила о Молли и направилась к ней. На следующий день она предложила подъехать к ней в агентство. Молли с самого начала хотела найти мне работу и жилье, так как к ней должны были вскоре приехать родственники. Но я чувствовала себя настолько ужасно, что не могла думать ни о каком занятии. Хотелось только плакать и проклинать жизнь.
— А потом появился я…
Эмили посмотрела на Колина.
— Да, — мягко сказала она, — потом появился ты, и все стало лучше. Гораздо лучше.
Колин счастливо вздохнул и накрыл ее губы поцелуем. Он успокоил ее и заставил забыть обо всем плохом, что было в жизни. А потом, когда Эмили спрятала лицо на плече Колина, ей очень захотелось сказать ему, что она любит его. Но слова признания не вырвались на свободу. Ему они были не нужны. Что он скажет в ответ: да, я тоже люблю тебя? Она не идиотка, чтобы мечтать о невозможном.
Через некоторое время Колин ослабил объятия и спросил:
— Как насчет кофе?
Эмили кивнула, выкидывая слова любви из головы. Она встала, помогла подняться Колину, и они пошли к дому. Вскоре кофе был готов, и Уиллоуби наслаждался напитком и бутербродами с джемом.
— Итак, что мы будем сегодня делать? — спросила Эмили, усаживаясь с чашкой на диван. Он удивленно поднял брови.
— Мы? Не знаю, как насчет тебя, а я собираюсь посвятить остаток дня работе. А что, ты хочешь куда-нибудь поехать? Тебе ведь не обязательно оставаться здесь, со мной. Можешь взять выходной, если нужно.
Эмили никогда не думала об этом. Зачем ей выходной? Хотя Колина можно было понять. Он всегда помнил, что она нанятый работник, который ухаживает за ним за деньги, поэтому ей положен отдых. Эмили беззвучно вздохнула и поставила чашку на стол.
— Ты неправильно меня понял, — сказала она. — К тому же я уже достаточно отдохнула с тобой в Шайенне. Так что выходной мне не нужен.
Колин задумчиво посмотрел на нее.
— Тогда чего же ты хочешь? Пойми, сегодня я не могу посвятить тебе много времени.
— И не надо. Наоборот, я хочу помочь тебе в работе.
— Хорошо, — после минутного размышления ответил он. — Мне как раз надо напечатать кое-что на машинке.
И Колин дал ей рукопись лекций по индейскому искусству, которые собирался читать в Историческом университете. Текст показался Эмили удивительно интересным. Наконец-то она составила более ясную картину о предмете, которому Колин отдает столько сил.
— На какой срок рассчитан курс? — спросила у него Эмили.
— Где-то на полгода, — отозвался он. — Что, нравится?
— Очень, — призналась она. — Увлекательно написано, и таким простым языком! Думаю, студенты будут валом валить на твои лекции.
— Конечно. Особенно если учесть, что курс является обязательным и в конце им придется сдавать экзамен.
— Правда? И ты строгий экзаменатор?
— Да. Ты же знаешь, как трепетно я отношусь к индейской культуре и искусству и не прошу того, кто не ответит даже на самый сложный вопрос, — серьезно ответил Колин.
— Тогда я точно провалилась бы! — с притворным ужасом воскликнула Эмили и закрыла лицо руками. Но тут же не выдержала и рассмеялась.
Колин тоже улыбнулся, подошел к ней и обнял.
— Не бойся, моя милая, — шепнул он ей на ухо. — У меня никогда не хватит духу упрекнуть тебя в невежестве. Ты — единственная из всех знакомых мне женщин, которая вообще интересуется моей работой.
— Правда? — изумилась Эмили. — Но это же просто невозможно — не заметить огромного количества
