коллеги – те, для кого путешествие в среднеазиатскую страну стало последним. Надежный, добрый, чем-то напоминавший медведя «айболит» Равиль, интеллигентный Леша Комаровский, порывистый прапорщик Седых… С каждым из них Лаврова связывало очень многое. Когда вместе неоднократно смотришь в глаза смерти, человек становится тебе не просто товарищем, а братом. Теряя таких товарищей, Лавров всегда ощущал себя опустошенным, обворованным, будто взяли и оторвали часть тебя. Раны рубцевались, затем появлялись новые. И кто знает, не будет ли завтра тебя самого вспоминать твой товарищ, молча поднимая стакан…
За окном по дорожке, в сторону столовой шла рота. Десантники печатали шаг и пели:
Осушив рюмку, Лавров встретился глазами со Светланой. Та хоть и не знала, о чем думает майор, но, похоже, догадывалась. Извечная женская проницательность иногда видит мужика насквозь.
Вздохнув, Батяня прислушался. За соседним столиком присели два молодых лейтенанта. Не так давно ставшие офицерами, они рассуждали на тему, вроде бы непривычную для тех, кто недавно встал в строй. Впрочем, времена теперь такие, что иногда остается только сжать зубы, наблюдая повороты жизни.
– …А насчет того, что скоро грядет большое сокращение в армии, так это я тебе точно говорю, – низким голосом гудел один из офицеров, – мне в штабе документы показывали. Тут уж без вариантов, и на этот раз – не слухи.
– Вот я и толкую, Серега: мечтаешь, можно сказать, с детства о службе, учишься, рвешься, получаешь погоны, – говорил второй, ероша пшеничные волосы, – и вроде бы начинает что-то устаканиваться. Строишь планы на жизнь, исходя из ситуации. А потом вдруг – сокращение. И что дальше?
– Думать надо…
– Да я не о том! – махнул рукой офицер. – Профессию на гражданке я, конечно, найду. Все ж таки руки- ноги есть… голова тоже пока на месте. Дело не в этом. Я же офицер, и отец мой был офицером, и дед тоже. Это ж традиция, род, можно сказать. Я себе и жизни без армии не представляю.
– У меня, наоборот, все штатскими были, – говорил второй, покручивая блюдце. – Дед – врач, отец – музыкант. А я вот таким уродился. Надо же военную династию с кого-то начинать. Начал! А теперь вот и думай, стоило ли…
Батяня, скрипнув стулом, резко повернулся к ним.
– Послушайте, ребята, я, конечно, не в свое дело встреваю, но вы тут зря кислоту разводите. Молодые вы еще, отсюда и лишние мысли в голове. Если настоящими профессионалами будете – никто и никогда вас не сократит. Вы поймите, что власти, как бы она влево и вправо ни сворачивала, всегда будут нужны те, на кого эта самая власть может положиться, – говорил он то, что прекрасно знал. – Уж я-то, сынки, на собственной шкуре все это испытал.
Авторитет Лаврова в части вообще был непререкаемым, а уж молодые офицеры на него чуть ли не молились. «Повнушав» еще немного, майор с удовлетворением отметил, что посеянные им семена уверенности быстро дают всходы.
– И вообще, ребята, присаживайтесь за мой столик, – пригласил он коллег, – а то что-то сегодня вечер совсем невеселый получается.
Молодежь с готовностью пересела к майору.
– Светлана! – окликнул Батяня совсем уже заскучавшую буфетчицу. – Что ты там насчет горячего говорила? Неси – видишь, какая у нас хорошая компания образовалась.
– Я сейчас! – засуетилась работница прилавка. – Одну минуту.
– Вот в продолжение темы у меня и тост родился, товарищ майор, – поднял рюмку белобрысый лейтенант. – Давайте выпьем за профессионализм.
– За ВДВ! – заключил Батяня.
