– Вот! – Ромашов поднял вверх указательный палец. – И то, что это место притягивает пары, – тоже факт. А что нам, таблички, что ли, везде расставить: «В лесу заниматься любовью запрещено!»
Лицо Гульнары раскраснелось. Она раздвинула губы в едва заметной улыбке.
– У меня другой план, – продолжил тем временем Ромашов. – Я предлагаю инсценировать свидание и взять преступника с поличным. – Следователь вернулся к своему рабочему столу. – На живца, так сказать... Ведь что у нас получается? Мы можем с большой долей вероятности просчитать его психологию. Вот я прихожу в лес, вижу там пару...
Ромашов вновь достал жвачку.
– Он – русский. – Сыщик вынул из пачки одну подушечку и положил ее перед собой на стол. – Он – христианин. Для него прелюбодеяние – грех, в случае если... Как там в Писании? В случае если его партнерша – ему не жена. Так?
– Да, так, – подтвердила Сибагатурина.
– Преступнику известно, кем является для его жертвы женщина? Вряд ли... Мы знаем, что в обоих происшествиях связи были случайны. То есть жертвы преступнику заранее не были знакомы. Бытовая версия преступления отпала. Теперь что касается его партнерши... Она имеет явно выраженную восточную внешность. Кем является женщина на Востоке? Если не касаться ее вероисповедания?
– Ну, она полностью бесправна. Принадлежит мужчине как своему господину, – ответила Гульнара.
– Правильно. Она полностью бесправна и совершает прелюбодеяние. – Ромашов выдвинул ящик стола. Покопавшись внутри, он выложил на поверхность рядом с подушечкой «Орбит» шоколадную конфету. Взял в одну руку жвачку, в другую конфету и показал их Гульнаре. – Получается кровосмешение. А кому нужно, чтобы истина была восстановлена? Скажи мне, пожалуйста.
– Тому, кто чтит закон...
– Правильно. Негласный закон, – подчеркнул сыщик. – Но не наше гражданское, так сказать, законодательство. Это человек, которому важно, чтобы сохранялась чистота его веры и чистота нации. А каким способом – это уже неважно. Правильно?
– Ну да. У нас, в Калмыкии, так и было, когда я там жила. Негласные законы чтут больше, чем гражданское право, – подтвердила Гульнара. На ее лице опять появилась едва заметная улыбка.
– Правильно. И я убежден в том, что преступник собирается вершить свое правосудие и дальше. Маниакальные наклонности, подкрепленные его убеждениями, будут прогрессировать. Так?
– Ну да, – согласилась Сибагатурина.
– Вот так вот получается. Ну, что скажешь? – Следователь посмотрел в упор на свою собеседницу.
– Я согласна. Давайте попробуем, – не задумываясь, ответила Гульнара.
– Согласна? Отлично! Спасибо тебе, Гулечка! – Ромашов слегка дотронулся до плеча девушки. – Оба убийства совершены приблизительно в одно и то же время. Мы знаем, когда и где появляется преступник. Возьмем мою машину и органично разыграем любовное свидание. Возьмем его на живца. Мы идеально соответствуем типу потенциальных жертв. У меня славянская внешность, а у тебя восточная... Завтра сделаем пробную вылазку.
– Уже завтра? А у меня завтра свидание... – замялась Гульнара. – Ну ладно. Я перенесу.
– Правильно. На время придется забыть о личной жизни, – наставительно произнес Ромашов. – Это только наше предположение, что убийца не устанавливает за жертвами слежку. Какое-то время мы должны разыгрывать пару...
– Ладно. Я договорюсь со своим молодым человеком. Он поймет. А сейчас можно я пойду? Надо позвонить в инспекцию по труду.
– Да. Завтра оденься поудобнее, – напутствовал Ромашов коллегу.
Он проводил Гульнару до выхода.
– Пока. До завтра.
– До свидания, – Сибагатурина улыбнулась следователю на прощание...
По окончании рабочего дня Гульнара поехала прямиком домой. Небольшой частный домик старой застройки находился в одном из отдаленных кварталов Екатеринбурга. На пороге дома ее встретила мать.
– Привет. – Гульнара наклонилась к женщине и, оставив на щеке матери след от помады, принялась снимать с себя верхнюю одежду. – Мама, а Вадик не звонил?
– Звонил, – ответила женщина, уходя по длинному коридору в кухню. – Не мог до тебя дозвониться... Ты есть будешь? Я пирогов напекла.
– Да, мам. А у меня сегодня сплошные совещания были. Пришлось телефон отключить.
Сибагатурина прошла в свою комнату.
– Ты, дочка, совсем заработалась. У тебя и личной жизни никакой. Вадик скоро тебя забудет...
– Мама!
Гульнара нажала кнопку «пуск» на своей магнитоле. Диск внутри устройства закрутился, и вскоре послышались звуки записи одного из концертов Виктора Цоя.
– Мама, все будет хорошо. – Гульнара направилась за матерью в кухню. – Вадик меня прекрасно понимает. Он знает, что я люблю свою работу. Он сказал, когда позвонит опять?
– Да, садись есть. – Мать принялась выставлять на стол перед дочерью различные яства. – Хочешь, начни вон с того пирога. С капустой. Сейчас щи разогрею...
– И потом, мама, если я не буду хорошо работать, меня уволят. Нам не на что будет жить.
– Ой, дочка! Хватит нам. На жизнь-то. Нам что, больно много надо? – мать запричитала в своей привычной манере. – Я зарабатываю немножко. Но ты ведь хочешь, чтобы и телевизор был плоский. И еще что там у вас, у молодых?.. А Вадик сказал, что завтра в кафе пойдете.
Гульнара помедлила с ответом. Переложила на тарелку, выставленную перед ней, кусок пирога.
– Не знаю. Завтра, наверное, не получится... А вот в воскресенье обязательно сходим.
– Ну вот, опять не получится. – Мать подошла к Гульнаре и, наклонившись над головой дочери, нежно поцеловала ее в макушку.
Тяжелое дыхание Умара было слышно за несколько шагов. Он продирался через паутину веток и густого кустарника, быстрым шагом удаляясь от опушки. В этой части леса посадки состояли в основном из елей. Ваххит шел следом, стараясь держатся на некотором расстоянии от Абдулина.
– Сволочи! Исчадие ада! Они откуда-то прознали, что мы будем здесь? – бормотал Умар, тяжело ступая по ельнику. Под ногами хрустели сухие ветки. С каждым шагом они все дальше удалялись от границы города. Темнело, но Ваххит не смел сказать ни слова своему предводителю.
– Это не ты? – спросил Умар, замедлив шаг.
Он дождался, когда Ваххит поравняется с ним.
– Что, Умар? – робко спросил тот.
Умар ядовито усмехнулся. Ваххиту показалось, что Абдулин был не в себе, и благоразумно отступил на шаг назад.
– Да так, ничего! – пробормотал Умар. – Вот уже несколько дней мы ходим по этому чертовому лесу и никого не можем найти. Как будто их вырезали всех, – Умар расхохотался. – Я думал, может, это твоя работа или...
– Ты что, Умар? Разве бы я осмелился? Эти отступники Аллаха! Они полностью в твоей власти, Умар, – пролепетал Ваххит.
Абдулин был сегодня особенно не в духе. Это было заметно с самого утра, когда они встречались с членами отряда на одной из конспиративных квартир. Умар несколько раз вспылил без всякой видимой причины. Ударил одного из новобранцев, разозлившись на него за несвоевременно заданный вопрос.
– Значит, ты считаешь, они полностью в моей власти? – повторил Абдулин.
– Да, Умар, – поспешил подтвердить Ваххит.
– А раньше ты так не считал. Я видел это по твоим глазам. Ты же осуждал меня за мои поступки, – Умар на мгновение остановился и посмотрел в лицо своего соратника.
Ваххит тоже остановился. Испуганно уставился на лидера. Темнота не позволяла Умару в точности
