Охра, которой были выкрашены простые оштукатуренные стены, выцвела на солнце до лимонно- желтого, открытые дубовые балки поддерживали потолок, а у окна стояла высокая широкая кровать с четырьмя столбиками. Эмили не удержалась и прыгнула на нее, немного покачалась и обнаружила, что с нее открывается отличный вид на окружающий ландшафт.
— Если понадоблюсь, то я живу через лестничную площадку от тебя, — сообщил Алессандро, тихо прикрыв за собой дверь, прежде чем Эмили успела ответить.
Внезапно Монте-Волере потерял для нее большую часть своего очарования — ей даже захотелось немедленно уехать отсюда. Она глубоко вздохнула и оглядела, пустую комнату. Если таково представление Алессандро о медовом месяце… Она поджала губы, вспомнив о его идее первой брачной ночи.
Нет, она не позволит подобным мыслям испортить себе настроение. Никаких ожиданий, никаких надежд и, значит, никакого разочарования, напомнила себе Эмили.
А кровать и в самом деле оказалась очень удобной.
Завтрак превратился в испытание.
Проклиная себя за то, что она вела себя, как влюбленная дура, Эмили призналась, что получила то, чего заслуживала, — то есть ничего. Алессандро был холоден и отстранен, хотя и вежлив, как всегда. Он отпустил кухарку, уверив, что сам организует завтрак.
— Это слишком много, — запротестовала Эмили, когда он протянул ей блюдо, полное очищенных и нарезанных персиков, и второе, с мясными закусками и сыром.
— Ешь, — скомандовал он, достав из буфета теплые булочки и вручая их Эмили. — Тебе понадобятся силы.
— Силы? — с подозрением переспросила Эмили. — Для чего?
— У нас впереди насыщенный день.
Сердце Эмили упало. Вероятно, еще один пеший поход, решила она, а может, Алессандро намеревался заняться альпинизмом. Обе перспективы повергали ее в ужас.
— Ты хочешь сказать, нам придется много работать?
— Мм, — промычал Алессандро, и в глазах его засветился опасный огонек. Он быстро допил свой кофе. — Мы едем давить виноград, — объявил он.
— Давить виноград? — эхом откликнулась Эмили, глядя ему в спину, поскольку Алессандро уже подошел к окну и окинул взглядом бесконечные виноградники. Да, это будет зрелище, подумала она, глядя на его сильные руки, широкую грудь и плечи. Какую роль он возьмет на себя? — гадала она, надеясь, что для работы ему придется раздеться до пояса.
— Что такое? — развернулся к ней Алессандро, засунув большие пальцы в задние карманы джинсов. — На что ты смотришь?
Эмили с трудом оторвала взгляд от его бедер, туго обтянутых тканью.
— Просто так, — небрежно взмахнула она рукой. — С удовольствием — я имею в виду поездку.
— Отлично.
Под оценивающим взглядом Алессандро Эмили почувствовала, как заливается краской.
— А я не знала, что такие архаические способы производства вина еще существуют, — сказала она деловым тоном.
— В общем, почти весь процесс теперь механизирован, — согласился Алессандро. — Но только опытный глаз может оценить пригодность винограда, особенно при производстве лучших вин. Поэтому мы собираем и давим виноград вручную. Работа очень тяжелая, надо успеть собрать ягоды до того, как солнце повысит их кислотность.
Он подошел ближе, и Эмили вся напряглась.
— Понятно…
— В самом деле? — насмешливо прошептал ей Алессандро в самое ухо.
— Но вы не собираетесь давить весь этот виноград сразу? — спросила она, намеренно не отрывая взгляда от окна, — к тому же оттуда веял ветерок, освежающий ее разгоряченное лицо.
— Конечно же, нет. — Алессандро встал рядом. — Церемония чисто символическая. Она означает начало сбора урожая.
Он как будто не заметил, как Эмили отодвинулась в сторону, и снова оказался рядом с ней. Эмили затравленно озиралась, стоя в углу между гардеробом и книжным шкафом, и вздохнула с облегчением, когда Алессандро отошел.
— Разные сорта винограда поспевают в разное время, — как ни в чем не бывало, продолжал Алессандро, словно не заметив этих перемещений. — А когда все собрано, мы празднуем событие всей деревней. Говорят, что традиция давить виноград после первого сбора призвана умиротворять силы природы.
Эмили начала расслабляться. История чрезвычайно занятна… а пустившийся, в объяснения Аллесандро уже не создавал сексуального напряжения, возникшего между ними.
Эмили чуть склонила голову в знак заинтересованности и ждала, когда вслед за разумом постепенно успокоится тело.
— Определенный обряд также выполняется, чтобы призвать хорошую погоду, — продолжал Алессандро тем же спокойным тоном. И вдруг, без всякого предупреждения, он взял Эмили за плечи и привлек к себе.
— Итак, — нетерпеливо потребовал он, — ты едешь?
— С удовольствием.
— В конце концов, это такой шанс узнать ближе собственного мужа, какой может больше и не представиться.
— Отлично. Тогда тебе надо переодеться.
— Ты имеешь в виду, это сегодня, сейчас? — Ей следовало догадаться. — А почему я не могу ехать прямо в этом?..
— Ну, если ты хочешь выглядеть так, словно собираешься в суд…
Губы Алессандро сложились в полуулыбку.
— Ты меня дразнишь.
— Правда? — пробормотал он.
— Ладно, тогда где здесь ближайший магазин.
— Я отведу тебя.
— Спасибо, — светским тоном ответила Эмили.
Но когда, она остановилась у внедорожника, на котором Алессандро, по его словам, привык разъезжать по поместью, он заметил:
— Мы и пешком дойдем.
— Пешком? — переспросила Эмили. Она не видела по пути ни одного магазина.
— Конечно, — подтвердил Алессандро, направляясь куда-то в поля. — До коттеджа Марии Фельсины всего десять минут ходьбы.
— Коттеджа? — Эмили пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним.
— Увидишь. Пойдем. — Он прибавил скорости. — У нас мало времени. Ты же не хочешь, чтобы они начали давить виноград без нас? — бросил он через плечо.
— Конечно, не хочу, но…
Алессандро крепко схватил ее за руку и повел в полном молчании.
Они остановились перед скромным домиком. В ожидании, пока откроется дверь, Эмили все еще гадала, что можно купить в таком маленьком магазинчике.
— Не волнуйся, — сказал Алессандро, поворачиваясь к ней.
Эмили заставила себя расслабиться.
— Все в порядке, — сказала она и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на пчелином гудении и птичьем щебете, на аромате цветов, таком манящем и насыщенном. Будь она одна, эта затея удалась бы,
