это растолкуешь…
Рогожин все сильнее стискивал пальцы Сапрыкина.
— Ты назовешь фамилии соучастников вашего поганого спиртового бизнеса…
Перед глазами Валика-Фарша поплыли багровые круги, а озноб сменился жаром.
— Не пытайся юлить и выкручиваться! Вздерну на сосновом суку! — Слова Рогожина так подействовали на мэра, что он был на грани обморока. — Но перед этим законтачу аккумулятор твоей «сосиской»! — с ледяным безразличием инквизитора обещал Дмитрий. — Я офицер частей специального назначения.
У меня в запасе много способов заставить тебя поседеть перед смертью. И поверь, ради брата я подберу для тебя, сволочь, самые мучительные. Ты пожалеешь, что родился!
Сапрыкин выгнулся коромыслом. Его глаза вылезли из орбит, как у рака, попавшего в кипяток. Он забился в истерических конвульсиях, выкрикивая нечто бессвязное:
— Ветров — пидар!.. Спиртоацетоновая смесь…
Они меня порешат… Не надо на сосну… Гады… У-у…
Не могу больше… — Он стал биться лбом о панель, закусив галстук. — Прикончи меня, прикончи… — стенал Валерий Александрович. — Дай веревку, я сам повешусь! Не могу так жить…
Рогожин подумал, что перебрал с психологическим прессингом, но его пленник на удивление быстро справился с истерикой.
Скорчившись, обхватив колени руками, не поднимая головы, он заговорил тонким, как у кастрата, голосом с жалобным подвыванием:
— Я отстранен от дел! Бизнесом заправляет подполковник Ветров. Вашего брата содержат в следственном изоляторе, в одиночной камере. Его дело состряпал старший следователь Баранов. Он же подбросил ствол в квартиру. Ваш брат признался в убийстве Хрунцалова. Баранов пытал Сергея. Бил палкой по пяткам, надевал противогаз и перекрывал доступ воздуха, подвешивал за руки к крюку, оставляя часами висеть под потолком. Грозил посадить в камеру к уголовникам, которые его обязательно изнасилуют. Взамен признания он обещал вписать в протокол допросов слова о содействии следствию. Внушал вашему брату, что суд будет снисходительным и примет статью об убийстве, совершенном в состоянии аффекта.
Ни о какой смертной казни будто и речи быть не может!.. Это же нелюди! — выкрикнул Сапрыкин. — За бабки они мать родную на кресте распнут! — Он плакал навзрыд. — Ветров меня за горло держит! Он настоящий преемник Хрунцалова. У него в руках все нити этого бизнеса. Московские связи, контакты с покупателями… Я — никто! Подставка для ментов и уголовной сволочи! Меня же первым сдадут! — визжал Сапрыкин. — Живьем зароют в землю! Послушайте! Я выдам вам все планы поставок, финансовые аферы, номера банковских счетов… Все, что мне известно!
Только не оставляйте меня одного, — в истерическом порыве он принялся лобызать руку Рогожину. — Вы сильный, смелый человек, вы найдете, как уничтожить эту мразь… — захлебывался мэр. — Убейте их, как взбесившихся псов… Пах.., пах… — он выставил вперед большой палец, будто расстреливая невидимых врагов.
— Хватит дурочку ломать! — пресек шоу Рогожин. — Быстро и по существу. Когда ближайшая крупная поставка?
— Через три дня! — обмякший Сапрыкин отвечал не разжимая губ.
— Куда?
— В Карелию. Этиловый спирт с бывшего асфальтового завода отправят под видом технического для целлюлозного комбината.
— Сколько машин?
— Два «КамАЗа». Груз будет в двухсотпятидесятилитровых бочках. Ветров выделяет патрульную машину для сопровождения.
— В чем фокус этой операции? — пытался вникнуть в хитросплетение мафиозных махинаций Рогожин.
— У представителей комбината будет фальшивый договор о поставке. По нему они заплатят государству шестьдесят процентов акцизного сбора, а не девяносто, как за пищевой спирт. У директора останется контракт, что с его завода вывезли вообще неочищенный спирт-сырец для переработки, и налоги обязаны заплатить покупатели. А уж зачем его приобрели — для производства лакокрасочных изделий, парфюмерии или водки, — директора абсолютно не волнует.
Каждый остается при своем интересе, — захлебываясь словами, растолковывал механику бизнеса на спирте Сапрыкин. — Дельцы из Карелии получают качественное сырье. У них там отлажен выпуск «левого» коньяка, и спирт — необходимый компонент производства… Качественный спирт, без фуффурола и сивушных масел. Они добавляют сахарный купер…
Термины для Рогожина были малопонятными, но он не перебивал своего пленника.
— ..или куркуму, чтобы придать напитку соответствующий цвет и вкус. Фальшак продается под маркой армянского трехзвездочного коньяка. Двадцать процентов от сэкономленных денег ребята выплачивают Ветрову и компании. Плюс проплачивается неограниченный отпуск питьевого спирта без государственной лицензии, в обход установленных квот. — Сапрыкин успокоился и задышал ровнее. — Клянусь Пречистой Богородицей, я не причастен к мерзкой провокации против вашего брата! — Он достал нагрудный серебряный образок, висевший на шее, и обмусолил лик губами.
— Кто на самом деле убрал Хрунцалова и Рогожину? — спросил Дмитрий.
— Я так полагаю, — зашептал мэр, словно боялся, что в лесу их могут подслушать. — Это комбинация Ветрова. Ухлопал Петра Васильевича и Марину, вашего брата «стрелочником» сделал, и все шито-крыто!
У Рогожина было чувство, что рядом с ним сидит не человек, а студенистая медуза, воняющая потом и испражнениями. Он подавил в себе желание выбросить этого слизняка из машины, запрещающе поднял руку, когда Сапрыкин попытался что-то сказать.
— Мы возвращаемся в город! — Сталь звенела в голосе Дмитрия. — Держи рот на замке. Иначе…
Ствол «глока» вонзился под ребро Валика-Фарша.
Пушистый белый бобтейл, похожий на сугроб, лежал у ног Сапрыкина, охраняя покой хозяина. Валерий Александрович приобрел псину редкой породы на Птичьем рынке в Москве, вычитав, что бобтейлы настоящие аристократы и обладают способностью благотворно влиять на нервную систему человека.
Беар преданно заглядывал в глаза хозяину, не понимая, почему они превратились в зияющие черные дыры и отчего человек трясется, как полузадушенная кошка с выпущенными кишками.
Сапрыкин, лязгая зубами о край стакана, отпил глоток минералки. Таблетка валиума застряла в глотке.
— Господи, все против меня! — сдавленно прошептал Валерий Александрович.
Он добрался до журнального столика, подтянул к себе за провод блок радиотелефона и набрал номер.
— Алле-е… Солодник?! — голосом умирающего спросил Сапрыкин. — Беар, не грызи…
Собака играла с выдвинутой телескопической антенной телефона.
— Это я не тебе! — простонал мэр голосом примадонны оперного театра. — Он достал меня! — Сапрыкин замолчал, давая собеседнику время ощутить весь трагизм пережитого.
— Обделался! — насмешливо отозвался тот. — Смени подгузники и приготовься! Скоро будем подводить общий знаменатель под этой бодягой…
Серая пластиковая коробка от «глока» лежала на дне спортивной сумки, завернутая в рубашку.
Старший следователь Баранов проводил несанкционированный обыск в номере гостиницы. Проводил один, без понятых, без ордера в кармане, действуя на свой страх и риск.
Хотя рисковал он не особенно, зная, что постоялец гостиницы Дмитрий Рогожин в данный момент вдыхает ароматы городской свалки или гоняет чай со старым отставником-майором.
Спившийся сторож Егор стучал Баранову о каждом шаге незваного пришельца, запутавшего и без того дьявольский расклад…
Марк Игнатьевич удивился беспечности Ветрова, сосредоточившегося после зверского убийства мэра на коммерческих сделках, попойках в сауне и разборках с торгашами, утаивающими, по мнению подполковника,
