— Спекся! Спекся… — безумно повторял Юрчик, продолжая указывать пальцем на тушу мертвого мэра.
— Дурачок! — Баба Клава, подойдя к убогому, обхватила его голову и прижала к своей груди. — Не смотри, не надо…
— Спекся! — заходился в истерическом причитании Юрчик. — Плохой дядя поджарился.
— Замолчи! — вторила старуха. — Беги отсюда!
Юродивый мотал головой, шепелявил беззубым ртом:
— Пойдем со мной! Покажу хорошую…
Следственная бригада прибыла на место происшествия с молниеносной быстротой. Сыскарей можно было понять: не каждый день находят труп мэра. Следом примчался автомобиль, набитый местными фээсбэшниками.
Весь этот служивый люд бестолково метался по коридорам, орал взвинченными голосами на рядовых милиционеров, периодически забегал в сауну посмотреть на убитого.
В том, что Хрунцалова убили, не было сомнений.
Кто по своей воле уляжется на раскаленные камни?
В английском языке существует крылатое выражение, характеризующее тремя словами личность сильную и выдающуюся. На русском это определение звучит как «человек, сделавший сам себя».
Хрунцалов действительно сделал себя сам, хотя ради справедливости стоит добавить, что и смутное время, называемое демократическим преобразованием России, предоставило ему широкие возможности реализовать самые смелые планы.
Скромный пожарный инспектор, проверявший электропроводку на складах, штрафовавший завмагов и нерадивых ответственных лиц, так и продолжал бы брать мелкие взятки в виде пары палок остродефицитной сырокопченой колбасы и нескольких консервных банок с зеленым горошком или тихоокеанскими крабами, но колесо фортуны провернулось.
Дотошный начальник обнаружил перерасход бензина, отпущенного на служебную машину. Хрунцалова прижали к стенке. Он повинился, признав, что сбывал бензин налево. Начальник посоветовал нечистому на руку подчиненному написать заявление об уходе с работы по собственному желанию. Хрунцалов артачиться не стал. Уволившись, он исчез из города.
Проворовавшегося инспектора забыли. Редкие новости о Хрунцалове мало кого интересовали. До знавших его доходили смутные слухи, мол, занялся он коммерцией, мотается по стране и часто бывает на Севере.
Сколотив первоначальный капитал, Хрунцалов вернулся в родной город. Изрядно потолстевший, с загривком, наплывавшим на воротник модного пиджака цвета морской волны, поигрывая шикарной кожаной визиткой, он вваливался в кабинеты директоров оптовых баз, магазинов и предприятий. Опустив грузные телеса в кресло, Петр Васильевич интересовался, как идут дела, и сразу же предлагал сногсшибательные сделки.
Официально он считался представителем фирмы, обслуживающей старательские артели, добывавшие золото для страны на Колыме и иных местах бескрайнего Севера.
Слово «золото» производило магическое действие на начальников всех рангов. Хрунцалов без труда выбивал нужные подписи, получал товар в кредит. Когда наступало время платить по счетам, он объяснял задержку банковской неразберихой, происками транспортников, не доставивших груз к указанному сроку, и другими обстоятельствами.
Кое-кто открыто стал называть Петра Васильевича мошенником. Вскоре им пришлось пожалеть об этом.
Первым пострадал слишком въедливый корреспондент городской газеты, опубликовавший фельетон о предприимчивом земляке и доверчивых директорах предприятий. Писака раскопал удивительные факты.
Оказалось, что старатели, вкалывавшие до седьмого пота на земле, скованной вечной мерзлотой, существовали исключительно на водке. Во всяком случае, ничего, кроме беленькой, Хрунцалов туда не поставлял.
Журналиста встретили у подъезда собственного дома трое неизвестных. Они завели его в кабину лифта и катались вместе битый час. Кабина после этой прогулки напоминала цех скотобойни в конце рабочего дня.
Изувеченного парня заштопали хирурги, порекомендовав вести более спокойный образ жизни подальше от этого города. Газета напечатала извинения в связи с публикацией непроверенных сведений.
Персоной коммерсанта заинтересовались служители закона. Начальник Управления внутренних дел взял под личный контроль ход следствия по делу об избиении журналиста, заодно поручив парням из отдела по борьбе с экономическими преступлениями проверить предпринимательскую деятельность Хрунцалова.
Тучи над головой Петра Васильевича сгущались.
Он и сам некстати подставился…
Обмыв на природе, как полагается, удачную сделку с директором продторга, Хрунцалов в компании нескольких особ возвращался в город. Он сам нетвердой рукой вел новенькую «девятку» престижного цвета «мокрый асфальт» по Ленинградскому шоссе.
Как на грех, допотопный рейсовый автобус, курсировавший между деревнями и городом, заглох на трассе. Водитель с ногами влез под капот — перебирать железки, а самые бодрые пассажиры решили идти пешком. До окраины города оставалось километра два.
Растянувшись цепочкой, люди топали по обочине, когда хрунцаловские «Жигули», заложив крутой вираж, врезались в толпу.
Двое отделались переломами и сотрясением мозга третьей степени. Одна женщина погибла на месте. Ее перебросило через капот и буквально размазало по асфальту.
Прокуратура возбудила дело по факту дорожно-транспортного происшествия. Судмедэкспертиза определила наличие алкоголя в крови водителя. Свидетели в один голос твердили о вине Хрунцалова, который, выйдя из машины, едва держался на ногах.
Но сесть на скамью подсудимых Петру Васильевичу не пришлось. Результаты экспертизы суд признал недостаточно квалифицированными, замеры, произведенные гаишниками, ошибочными. Пассажиры, ехавшие в «Жигулях», заявили, что погибшая шла чуть ли не по середине проезжей части, а Хрунцалов был трезв как стеклышко.
Суд вынес оправдательный вердикт.
Через три месяца под окном дома начальника юридического управления исполкома стояли новенькие «Жигули» девятой модели. Немного погодя аналогичный автомобиль появился у председателя суда.
Хрунцалов позаботился и о семье погибшей женщины, выплатив мужу энную сумму, на которую тот пил беспробудно почти полгода. Об этом жесте в городе говорили с одобрением. Ведь Хрунцалов мог ничего и не давать вдовцу.
Постепенно Петр Васильевич приобретал популярность. Местные алкаши его просто боготворили за открытие десятка новых забегаловок в разных точках города, ветераны — за подарочные наборы к Дню Победы и на двадцать третье февраля, исполкомовские чиновники — за щедрые пожертвования в городской бюджет.
Хрунцалов становился человеком крупного масштаба.
Правда, начальник УВД продолжал копать под Петра Васильевича, складируя папки с материалами следствия в свой сейф. Хрунцалов знал о происках добросовестного мента. Он обзавелся информаторами из числа сотрудников управления. Попытка элементарного подкупа — Петр Васильевич предложил обновить автопарк управления и выделить в личное пользование начальнику слегка подержанный «Мицубиси- Паджеро» — не удалась. Мент выгнал его из кабинета, проорав:
— Органы в подачках не нуждаются!
Ветеран правоохранительной системы, износивший не один мундир, глубоко ошибался. Запросы его коллег уже давно превосходили размеры зарплаты офицера милиции.
Заместитель начальника, подобрав удобный момент, накатал «телегу» на шефа, направил ее в отдел прокуратуры по надзору за следствием и правоохранительными органами.
Нагрянувшая проверка вскрыла массу недостатков в работе управления, обвинила начальника в
