кажется, они не хотят никого из нас там видеть. Позже мы с Ллойдом ходили к Фануа просить ее проводить нас к Фатулии. Хотелось высказать ей сочувствие в ее страшном горе. Оказалось, что перед самым нашим приходом она уехала на Савайи. Ситионе взял в бою голову. Его видели всего залитого свежей кровью в момент, когда он только что отрезал ее. Эта «свежая кровь» звучит ужасно, вызывая мысль об обезглавливании раненого. Прошлым вечером Льюис послал Пелему к Кларкам выяснить, не нужна ли им помощь. (Боюсь, что к большому неудовольствию Пелемы.) Он видел раненых и говорит, что человек с простреленными легкими очень похож по описанию на того, который обозвал меня свиным рылом. Считают, что он умрет, бедняга. На перекрестке мы встретили возвращающегося Льюиса на совершенно охромевшем Джеке. По-видимому, он наткнулся на холодный прием в миссии, где идет внутренняя борьба. Накануне вечером Пелема пережил то же самое. Мистер Хиллс должен был выехать утром на Маноно осмотреть раненых Матаафы.
После ленча Пелема весьма таинственно потребовал себе лошадь. Когда он уехал, Ллойд поведал мне, что он направился в Малие. Он звал с собой Льюиса, но тот сказал, что не в состоянии теперь смотреть на это место, сожженное, разоренное и занятое врагом. Пелема вернулся как раз к обеду. В Малие он встретил Дэплина note 183 с Крисченом и Мачем, маленького Дженни и Дэвиса, которые приплыли в лодке. Он видел гигантскую процессию самого свирепого вида: размалеванные черным люди, все в перьях и лентах, плясали, представляя пантомиму обрезания голов. Те, которые добыли в бою трофеи, несли в зубах большие куски сырой свинины, изображающие головы. К своему удивлению, он наткнулся там на Иопо, который кинулся к нему с такой радостью, словно к давно потерянному брату. Лицо его покрыто черным, но раздатчики оружия проявили благоразумие и не доверили ружья нашему «бешеному ирландцу», как мы его прозвали. Иопо сказал, что и он и жена очень хотят домой в Ваилиму и придут при первом разрешении.
Наш добрый Лафаэле явился в воскресенье в гости и очень насмешил Бэллу. Он хочет вернуться к нам через неделю, как только кончится месяц договора с Карразерсом. Ллойд предупредил его, что вместо шестнадцати шиллингов в неделю, которые платит Карразерс, здесь он получит свое прежнее жалованье – тринадцать шиллингов.
Лафаэле возразил, что это неважно, деньги его не интересуют. А возвращается он потому, что «слишком любит мадам». По словам Бэллы, он выразился так, что звучало даже не совсем прилично. Это буквальный перевод самоанского «алофа», который Лафаэле тем временем усвоил. Поздно вечером приходил мистер Дайнс осматривать Джека. У него ссадина на колене и копыто нарывает.
Бэлла сделала несколько превосходных военных зарисовок. Сегодня, рассматривая наброски президентского дома, она не во всем смогла разобраться, и мы поехали еще раз взглянуть на него. Проезжая мимо входа, мы обе краем глаза видели мистера Мэйбена, который что-то писал за столом, в том месте, где король принимал головы. Он был словно громом поражен, увидев нас, и, когда мы повернули назад, все еще сидел в том же положении с пером в руке. Мы притворились, что не замечаем его, и разглядывали дом с тщательностью профессиональных взломщиков. На дороге мы встретили Сеуману, шествовавшего во главе довольно многочисленного вооруженного отряда. Он кинулся нам навстречу с протянутыми руками и осыпал нас горячими, чуть ли не восторженными приветствиями. Я ясно заметила трепет, который прошел по рядам его людей при виде этого. Они посторонились, чтобы дать нам проехать, и все, с кем мы встречались глазами, говорили: «Талофа».
На обратном пути заехали к Лаулии. Она так взволнована, что почти не в состоянии говорить по- английски. Она сказала, что убиты родственники Фатулии, в том числе «половина брата» (она хотела сказать «брат наполовину»). Ее очень страшит угроза расплаты за головы женщин. Один из виновников родом из деревни, где она была прежде таупо са. Если начнут мстить, она действительно в опасности, но я уверена, что этого не произойдет.
Отряд атуанцев note 185 отплывает на Маноно за Матаафой, остальные последуют за ними завтра утром. В городе мы не заметили радости от победы. Лица печальные, встревоженные, над всем царит атмосфера подавленности и уныния. По-моему, они сами потрясены, что поубивали стольких друзей, и стыдятся, что брали головы женщин. Всего правительству доставили четырнадцать голов – одиннадцать мужских и три женские. Генри говорит, что на Савайи все за Матаафу. Они не боятся военных кораблей и в восторге от перспективы иметь настоящего высокого вождя. Вообще же ничего определенного сказать нельзя.
В рассказе о начале боев, который все повторяют и который Генри считает достоверным, события описываются следующим образом: солдаты Лаупепы остановились перед каменной оградой, за которой находился Матаафа со своими людьми. Они опустили винтовки, и Тофи и Аси note 186 стали призывать воинов Матаафы сложить оружие и выйти для дружеского разговора, что совершенно в самоанском духе. Те послушались, и в момент, когда Матаафа, беседуя и смеясь, курил с остальными вождями, Аси поцеловал его, как Иуда. Этот поцелуй был сигналом для солдат, которые начали стрелять в воинов Матаафы, побежавших в укрытие. Мы слышали рассказ от нескольких людей с теми же подробностями, включая поцелуй.
– Тогда-то, – говорят они, – и разразилась битва.
Кое-кто передает, что воины Матаафы подстрелили двоих из отряда Лаупепы, но никто не знает, как именно все началось, кроме того, что началось сразу после поцелуя.
Удивляюсь терпеливости этих людей. Будь я самоанкой, я начала бы призывать – и думаю успешно – к убийству белых. На днях Кларк сказал Льюису, что немцы (!) собираются защищать Матаафу. Но кто этому поверит? Он намекал также, что Льюис инициатор этой войны. Я готова жалеть, что это не так. Тогда все сейчас выглядело бы иначе. В городе мы заходили к фотографу, считая, что у него могут быть снимки военных событий. Но он не сделал ни одного.
Бэлла спросила:
– Почему вы не выскочили тотчас же со своим аппаратом, когда принесли головы?
– Я больше думал о собственной шкуре, чем о фотографии, – последовал ответ.
– Все-таки очень жаль, – настаивала Бэлла, – что вы не сфотографировали головы женщин.
– Ничего, – сказал он с обнадеживающей любезностью, – будут еще.
Нашего славного старика увели насильно. Похоже, что он «на подозрении». Один из его родичей уже приходил за ним раньше, и старик откупился пятью долларами. На этот раз посланный сказал, что он должен идти, иначе его исключат из клана. Никогда еще воин не отправлялся в путь так неохотно. Тот, что явился за стариком, – красивый парень, а первый посланец, который принял пять долларов, еще лучше. Говорят, что в клане их всего двенадцать. Пелема видел шестерых, и каждый – образец силы и мужественной красоты. Мы приготовили каву, но незнакомец поспешил уйти, хотя не отказался от еды и стакана чаю. Кава нечто вроде хлеба-соли. Наш добрый старик сказал, что лучше пойдет сразу, чтобы не казалось, будто он не хочет подчиниться, но постарается вернуться в тот же день попозже. Мы устроили ему отличные проводы, снабдили корзиной с провизией и корешками кавы. Человек, который приходил за ним, сообщил об отмене похода на Маноно, так как поступили сведения, что Матаафа на Савайи. Сегодня
