Во время игры Айвар следил за последним подъездом справа. Наконец в девять пятнадцать в дверях показался Гирт, на нем были джинсы отечественного производства и оранжевая, увешанная значками куртка. Оглянувшись вокруг, он вышел со двора, засунув руки в карманы.
— Чао! — Айвар бросил мяч девочке. — Я зайду позже.
А в это время Атис и Уна уже дежурили у скупочного магазина. У входа вертелись какие-то типы.
— Вы не продаете старинные монеты? — спрашивали они у каждого, кто собирался войти в магазин.
— Не продаю, меняю, — ответил вновь подошедший.
Нумизматы исчезли в подъезде ближайшего дома.
— Дяденька, у вас нет старых монет? — Атис присоединился к компании. Уна стояла поодаль.
Ярко-оранжевую, увешанную значками куртку Гирта ребята заметили издали. И сразу же вошли в магазин. Вытащив блокнот, Уна старательно стала переписывать прейскурант на драгоценные металлы.
Гирт, ни на кого не глядя, подошел к прилавку и вытащил из кармана кольцо. Взглянув на него, приемщик даже зажмурил глаза, словно кот на солнце. Кольцо было сделано искусно, сразу виден настоящий мастер.
— Откуда оно у вас? — поинтересовался приемщик.
— Семейная реликвия, — начал Гирт придуманную по дороге историю. — От бабушки досталось. Жалко продавать, но маме нужно срочно ехать в Ессентуки, а денег нет.
— А что с вашей мамой? — спросил приемщик.
— Да такой ревматизм, что ходить не может.
— Но в Ессентуках, насколько мне известно, лечат желудочно-кишечные заболевания, я сам там бывал; вот так-то, молодой человек!
— Так сколько? — нетерпеливо спросил Гирт, подвинув кольцо к приемщику ближе.
Тот взял кольцо и небрежно бросил на весы.
— Два грамма. Сорок один рубль.
— Всего? — Гирт не верил своим ушам.
— Цена на золото, установленная государством. Пожалуйста, взгляните в прейскурант. Проба 583, двадцать рублей пятьдесят копеек за грамм.
— А камень?
— Обыкновенное цветное стекло. Пару рублей я, пожалуй, могу накинуть, — предложил приемщик, когда Гирт решил забрать кольцо.
— Ну, дядя, я не из психушки, — разозлился Гирт. — Это кольцо не меньше сотни тянет.
— Покажите мне кольцо! — Толстяк, появившийся в магазине, протянул волосатую руку с пухлыми, как сардельки, пальцами. Толстяк с Гиртом пошептались о чем-то и вышли из магазина.
— Знакомая физиономия, — вслух размышляла Уна, следуя вместе с Атисом за Гиртом в центр города. — Он не из компании Язепа?
— Возможно, — согласился Атис. — Надо просмотреть прошлогодние фотографии.
Гирт и незнакомец вошли в бар гостиницы «Интурист». Уна и Атис попытались юркнуть за ними, но их остановил швейцар, огромный словно монумент.
— Вам что здесь надо? — пророкотал он. — Детям вход в бар запрещен.
— Ну точно опереточный генерал! — фыркнула Уна. — Только эполет не хватает.
— Видите двери? А ну марш! — Швейцар подталкивал их к выходу.
— Дяденька, у нас там внизу сидит папа, — на ходу сочинил Атис. — Мама велела…
— Мало ли что мама велела. Ждите своего папу на улице!
Двери бара с шумом закрылись.
— Плохо дело, — подытожила Уна. — Похоже, что этот незнакомец в состоянии купить не только кольцо Эмми, но и все остальные драгоценности, и мы останемся с носом.
Через полчаса из бара, пошатываясь, вышел Гирт.
— Разделимся, — решила Уна. — Ты иди за Гиртом, а я останусь ждать толстяка.
Около полудня к бару подъехали две «Волги». Из них высыпала шумная, пестро одетая компания. Уна смешалась с толпой весело переговаривающихся на каком-то незнакомом языке людей и проскользнула в бар. Сердце громко забилось. Она попала в таинственную страну взрослых. Сколько приходилось о ней слышать и читать! У стойки на высоких стульях скучали двое мужчин и немолодая женщина. Толстяка среди посетителей не было. То ли он вышел через служебный вход, то ли здесь же работал.
Оставаться не было смысла. Уна выскочила на улицу. Мир взрослых ее разочаровал. Чтобы посидеть в этом темном подвале, люди выстаивали в очереди. Взрослых порой действительно трудно понять. Уна села в трамвай и поехала домой.
Атиса она нашла в штабе. Мрачный, словно осенняя туча, сидел он за столом дежурного.
— Мои завтра уезжают в Карелию, я тоже должен ехать.
— Чего это ты вдруг? — прямо-таки опешила Уна.
— Да не вдруг. Мы всю зиму готовились, и маршрут составили, и литературу подобрали. Я даже их эпос «Калевалу» прочел. Страшно мрачная штука.
— А как же мы без тебя?
— Хочешь, чтоб я остался?
— Конечно.
— Тогда я скажу дома, что ехать не могу, что мне поручили важное дело в клубе ЮДМ.
— Ты настоящий друг. — Уна благодарно посмотрела на Атиса. — Я бы, наверно, не смогла отказаться от такой потрясающей поездки.
— Я надеялся, что, мы за неделю справимся и я смогу поехать, — признался Атис. — А сейчас, когда мы почти у цели, бросать не хочется.
— Ты жестоко ошибаешься, если думаешь, что мы почти у цели, — Уна вздохнула. — Мы так же далеки от нее, как были в самом начале. Мы даже не знаем, нашел ли Луи что-нибудь в остальных ножках кровати. Может быть, он сегодня и продал все драгоценности этому толстяку с кожаным портфелем. У того прямо глаза блестели, когда он шептал: «А еще что-нибудь есть?»
Уна простить себе не могла, что так легко позволила обвести себя вокруг пальца. Наверняка с другой стороны гостиницы, со двора, есть служебный вход — могла бы и сообразить.
Они долго молчали, каждый думал о своем.
— Толстяка не мешало бы изучить поосновательней, — заметила Уна.
— Постой-ка! — Атис пулей вылетел из комнаты. Через минуту он вернулся и положил перед Уной целую кипу фотографий. — Вся банда брата Язепа. Глянь сюда — те же очки, которые достают только по блату, тот же пузатый портфель.
— У нашего нет бороды, да и живот посолидней, — решила Уна.
— Живот за это время мог вырасти, а бороду ничего не стоит сбрить.
Когда стемнело, пришли Ивар и Магдалена. Старый Голдбаум после обеда как ненормальный носился по улицам и почему-то очень внимательно изучал каждую встречавшуюся ему девушку. Вечером, когда стало смеркаться, он уже еле волочил ноги. И все время что-то бормотал.
— А что Луи Четырнадцатый? — поинтересовался Ивар.
— Из бара вышел как следует нагрузившись, еле до дома добрался. Пришлось попридержать его, когда выходил из трамвая. Потом долго возился около дверей, ключ в замочную скважину не попадал. Я хотел помочь, а заодно и в комнату заглянуть, да тут появилась женщина с пустым мусорным ведром. Как пошла она ругаться, схватила нашего Гирта за шиворот и втолкнула в квартиру. В таком состоянии он ни на что не способен. До утра будет спать как убитый. Поэтому лично я ухожу домой.
Но тут Атис ошибся.
Гирт проснулся вечером и с трудом сел. Голова раскалывалась. Матери, к счастью, дома не было, а то не миновать бы ему осточертевших проповедей. Он сунул голову под кран. Стало легче. Но жажда становилась невыносимой, а водой ее было не утолить.
Сейчас бы пару бутылок пива. Да нет денег. Мать в последнее время все свои сбережения прячет в шкаф. Бутылки и банки давным-давно проданы. Машинально он сунул руку в карман. Елки-палки! Десять
