пора было прекращать эти «несанкционированные» наблюдения. Сержант отложил автомат в сторону и прыгнул сзади. Наблюдатель за мгновение до этого услышал звук и резко повернулся, попытавшись вскочить, но было поздно. Десантник повалил его, припечатав к земле. Вдруг, вглядевшись в лицо при неярком свете луны, он узнал наблюдателя.
– Фазиль! – изумленно воскликнул он, не веря своим глазам.
– Да… это я… – прохрипел тот. – Пусти, руку больно.
Локис изумленно покачал головой – как это было ни удивительно, но перед ним находился непонятно откуда взявшийся здесь гражданин Аббасов. Впереди послышалось сопение и голоса – на холм вскарабкались Каширин и Шмаков.
– Ну, что тут у тебя? Помощь нужна? – Каширин оглядывал «наблюдательный пункт». – Что тут у нас за соглядатай?
– Да вот, смотрите сами, – кивнул сержант. – Отгадай с первого раза, кто перед тобой, и получишь приз.
– Ничего себе! – изумился Шмаков. – Фазиль! А ты-то что тут делаешь?
– Поздно вышел, – ответил Аббасов, поднимаясь с земли, – в соседнем селе был. Сестра у меня там живет. Надо было остаться, но все же двинулся в путь. И тут вижу: засветло вернуться в поселок уже не успею. А в темноте в этих местах легко на неприятности нарваться. Ну вот и решил заночевать здесь, на линии размежевания, со своим осликом…
– А где же он? – оглянулся Локис в поисках неизменного спутника азербайджанца.
– Да вот он, у скалы, – указал Фазиль на светлое пятно. – И тут вдруг вижу: купола парашютов. Любопытство разобрало, стал присматриваться, кто же это с неба прибыл…
– Любопытство, говоришь? – жестко переспросил старшина. – Ну-ну. На моей памяти многие из слишком любопытных жалели об этом. И что нам теперь с ним делать?
– Это ты о чем?
– А может, он шпионит для похитителей? – продолжал Каширин. – Все эти рассказы: «был, опоздал, случайно увидел» мне не очень-то нравятся. У нас операция, и палки в колеса я никому не позволю вставлять.
– Да вы что, ребята, шутите, что ли? – испуганно вглядывался в лица десантников азербайджанец.
Встреча со старыми знакомыми начинала его тревожить. Скорее всего, ребята шутят, однако…
– В принципе мы в такой ситуации имеем право ликвидировать случайного свидетеля, – медленно произнес старшина, зловеще похлопав по своему «АКМ».
– Вы с ума сошли… – пробормотал хозяин ишака.
Дальнейший сеанс «черного юмора» Локис решил прекратить, пока хороший человек не дошел до крайней точки.
– Ладно, успокойся, – похлопал сержант по плечу Фазиля, – никто тебя убивать не собирается.
– Вот спасибо, – нашел в себе силы пошутить перепуганный Аббасов, – а я уже и не надеялся.
– Но и отпускать тебя мы не будем, – наставительно поднял палец Каширин. – Идем вниз, к нашим.
Глава 32
Весь следующий день прошел для Казаряна спокойно. Хотя это самое «спокойствие» превратилось для него в настолько тягостное ожидание, что казалось, натянутые нервы готовы были лопнуть от напряжения.
Заняться в «камере» было нечем. За время своего заключения он, несмотря на полумрак, уже успел исследовать до мелочей помещение и теперь знал здесь каждую трещину. Подвал казался бизнесмену гробом, в котором его заживо замуровали. Время тянулось чертовски медленно. С ним никто не говорил, да и вообще – похитителей он видел редко. Ему приносили еду и питье – достаточное для того, чтобы не умереть с голоду, и только. Туалетом ему служила глубокая дыра в полу. Пара вентиляционных отверстий в потолке положения, естественно, не спасала, так что о чистом воздухе приходилось только мечтать.
Все, что оставалось делать, – это размышлять о собственной участи. То, что зависело от него, он сделал. Теперь оставалось надеяться на то, что диаспора соберет деньги. Многих Левон прекрасно знал и всегда был уверен в них как в порядочных и честных людях. Но здесь, в каменном мешке, в голову начинали лезть самые тревожные мысли…
Вдруг сверху послышались шаги и голоса. Казарян поднял голову. В открывшемся люке появилась уже знакомая лестница. Она, звякнув, опустилась на пол. По ней в камеру спустился человек – как обычно, в маске.
«Так, ничего он не принес, – рассуждал Казарян, – значит…»
– Давай поднимайся! – хриплым голосом, с акцентом произнес похититель, толкнув узника к лестнице.
– Зачем? – спросил тот.
У Левона вдруг зародилось страшное подозрение. А вдруг диаспора не собрала деньги? Или еще того хуже – вдруг похитители получили деньги, а сами решили не возвращать похищенного? Ведь у этих уродов на уме может быть что угодно. Вот сейчас зарежут и завалят камнями. И все. И даже могилы не останется…
– Вперед, не рассуждать! – На этот раз толчок был куда более болезненным.
Видя, что разъяснений не будет, Левон с замирающим сердцем покарабкался наверх, стремясь определить: что же с ним все-таки будет? За ним следовал неизвестный. Когда Казарян оказался наверху, он успел заметить еще двух «масочников». Больше ему ничего разглядеть не дали. Керимоглу – а это был он – вместе с подручным надели на голову пленнику мешок. Завязав его на шее, они поволокли армянина во двор. А там втроем быстро связали его по рукам и ногам.
Левон попробовал было дернуться, но получил по шее. Спеленав, троица перебросила Казаряна через седло коня, стоявшего здесь же. Он тут же понял, что ему предстоит, как минимум, нелегкое физическое испытание. Поза была далека от более-менее удобной. Немного утешало армянина лишь одно – пока никто убивать его не собирается. Мешок на голове – вещь неприятная, но он означает, что похитители не хотят, чтобы он видел дорогу. Если бы его везли к месту убийства, то этой меры предосторожности они не стали бы предпринимать…
– Закрепи его, чтобы не ровен час не навернулся, – приказал турок.
– Хорошо, – кивнул подручный, принимаясь за пленника.
В ход пошла веревка, и спустя несколько минут Казарян был надежно прикручен к лошади. Теперь он не мог даже пошевелиться. Затем все трое вывели своих лошадей за ворота. Они вскочили в седла, и кавалькада выехала на тропинку, ведущую выше в горы, в сторону разделительной полосы. Лошадь, на которой лежал Казарян, вел рядом с собой подчиненный Хасана.
Армянин, лежа словно куль соломы, находился в крайне неудобном и малокомфортном положении. Ему в жизни вообще не приходилось ездить верхом, а оказываться в подобной ситуации – тем более. Его трясло и подбрасывало на каждом выступе далекой от совершенства горной дороги. Не видя ничего, болтаясь на спине лошади, Казарян боялся, что он вот-вот свалится в пропасть – то ли вместе с лошадью, то ли без оной.
Опытные лошади, несмотря на темноту и извилистые узкие горные тропы, шли легко. По приказу Хасана на копыта лошадей были надеты тряпичные «тапочки». Делалось это для того, чтобы в столь ответственный момент цоканье копыт о камни не выдало «караван».
Над головой раскинулось черное звездное небо. Ветер затих, притаившись на дне ущелий. Окружающие деревья и кусты замерли. Замолчали даже всегда беспокойные птицы. Вокруг стояла тишина. Звук копыт слышался глухо, как через слой ваты.
Сначала продвигались довольно быстро, но частые спуски, подъемы вскоре заставили снизить темп. Перед выходом Керимоглу хорошо изучил карту сложного маршрута и через некоторое время с удовлетворением отметил про себя, что они уже прошли половину пути. Он радовался, что скоро это путешествие по горам под бледным светом месяца должно закончиться. Правда, не все было так гладко – несколько раз пришлось обходить глубокие расщелины, преодолевать довольно крутой подъем по бездорожью.
По пути следования несколько раз виднелись азербайджанские посты, перекрывающие все возможные дороги. Выглядели они почти одинаково, словно братья-близнецы, отличаясь только местом расположения.
