Уже давно для душевного комфорта хозяин этих апартаментов завел себе эту игрушку. Здесь лениво шевелили плавниками плоские полосатые рыбы, вились зелеными полосками растения, и все это создавало атмосферу уюта и спокойствия. Но сейчас Авакян успокоиться не мог. Пытаясь сосредоточиться, он достал коробочку с кормом и высыпал щепотку пряно пахнувшего порошка в кормушку.
С рыбок мгновенно слетела вся их медлительность. Наперебой, расталкивая друг дружку, они бросились к кормушке, жадно хватая корм большими ртами. Тиграна обычно забавляла эта картина. Поведение рыбок в такие минуты напоминало ему людей. Вот и они точно так же, стараясь оттолкнуть и свалить соседа, рвутся к пресловутой кормушке. Вот только у людей все несколько сложнее – им уже мало набить живот. Людям подавай гораздо больше…
Зазвеневший мобильник заставил Тиграна вернуться к реальности.
– Да! – почти прокричал он в трубку. – Слушаю.
– Это я, – произнес Хачатрян, – все в порядке.
– А точнее? – нетерпеливо произнес хозяин кабинета.
– Я проводил русских.
– Они улетели? Это точно? – Авакяну нужны были стопроцентные данные.
– Точнее некуда. Сам видел, как они в транспортник погрузились и поднялись в воздух.
– Хорошо, – с облегчением вздохнул Тигран. – Когда ты будешь?
– Думаю, часа через полтора.
Положив трубку на стол, он удовлетворенно щелкнул пальцами. Томительное напряжение немного отлегло, и настроение поднялось. С души словно сняли тяжелый груз. Авакян вдруг ощутил, что расшатанные нервы нужно как-то поддержать. Для этого имелся испытанный способ – он подошел к стене у окна и открыл дверцу. Та распахнулась с легким музыкальным звоном. В небольшом, но вместительном баре стояли бутылки разного калибра и конфигурации. Рука хозяина кабинета уверенно потянулась к бутылке с виски. Плеснув темной жидкости в бокал, он чокнулся со своим отражением в зеркале.
– За удачу! – произнес он, растянув губы в улыбке.
Крепкий напиток приятно обжег рот. Крякнув, Тигран подумал немного и повторил. Затем закрыл бар и уселся в кресло. Ну что же, теперь можно было действовать гораздо спокойнее, не боясь того, что в самый неподходящий момент тебе заломят руки за спину. За окном темнело. Авакян щелкнул выключателем, и по кабинету разлился яркий свет.
Глава 31
Самолет «Ил-76» разрезал воздушное пространство, мощно гудя двигателями. На борту сидели российские миротворцы в полной экипировке – парашюты, жизнеобеспечение, оружие. Все были молчаливы, никаких разговоров не велось.
Локис, глядя через плечо Сачихина, думал о доме. Почему-то сейчас ему думалось о вкуснейших пирогах, которые печет его мама, Антонина Тимофеевна. Сержант даже представил себе запах, когда мама достает их из духовки. Запах, от которого у кого хочешь потекут слюнки…
Рядовой Онищенко вспоминал о девушке, с которой расстался совсем недавно. То, что Сергей решил стать контрактником, да еще в десантуре, стало тогда для Марины чем-то вроде грома среди ясного неба. Она совершенно не представляла своего молодого человека в этой роли. Все окончилось печально – расставанием.
«Ну и пускай! – думал Сергей. – Не нравится – не надо. Я себе получше найду…»
«Каменный» вид Каширина говорил о том, что, скорее всего, старшина не думает ни о чем. Сложив губы в трубочку, он что-то насвистывал себе под нос.
– Через три минуты выход на точку! – прозвучал из динамика голос штурмана.
Заревела сирена. Ее звук, поначалу прерывистый, стал сплошным. Оставшиеся секунды пронеслись почти мгновенно. Дальнейшие движения десантников были точны и выверены. Группа стала похожей на огромную гусеницу – тесно двигаясь, один за другим миротворцы покидали борт самолета, исчезая в темноте. Почти у всех было солидное количество прыжков, так что процесс являлся привычным и отработанным до мелочей.
Оставшись на борту последним, капитан Огольцов «контрольно» глянул по сторонам и покинул борт, присоединившись к своим подчиненным. Весь процесс занял считаные секунды, и борт самолета опустел. Прыгали затяжным. Фигуры исчезали в полной темноте, и через некоторое время присутствие десантников в воздухе обозначались распустившимися цветками парашютов.
После привычного толчка парашют сержанта Локиса раскрылся, и теперь он, медленно опускаясь вниз, наблюдал такую знакомую картину видневшихся вокруг куполов своих товарищей. Парашюты тускло белели в темноте, создавая иллюзию чего-то нереального. Невдалеке виднелись склоны гор, куда им предстояло приземлиться. Там никто не ждал миротворцев. Да что не ждал – ни один человек даже не подозревал об этом десантировании…
Десантники отнюдь не собирались отбывать в Россию. Во всяком случае, пока что у них это в планах не значилось. Ситуация внимательно рассматривалась в Москве на высоком уровне, и далее миротворцы действовали по утвержденной программе. В столице решили следующее: поскольку Левон Казарян, несмотря на свое агдамское происхождение, является российским гражданином, то будет абсолютно законно задействовать для его освобождения российских же десантников.
На это имелись все основания – законы Российской Федерации позволяют в таких случаях действовать и на чужой территории без согласования с властями. Да и вообще, в мировой практике можно встретить немало подобных примеров того, как государство использует право защиты своих граждан.
Задача десантникам была поставлена следующая – использовать момент обмена Казаряна на собранные армянской диаспорой деньги для захвата или уничтожения похитителей. А «отправка на родину», вызвавшая столько самых разных эмоций в Карабахе, лишь помогала ввести противника в заблуждение. Десантирование должно было произойти ночью на линии размежевания. Вся операция проходила в условиях строгой секретности. О том, что миротворцы здесь, знали лишь в Москве.
Десантники собрались вместе. Капитан окинул взглядом подчиненных – все были в порядке, ничего непредвиденного не случилось, а значит, подразделение было готово к выполнению задания.
– Как настроение? – поинтересовался Огольцов.
– Рабочее, товарищ капитан, – ответил Каширин.
– Небось кое-кто уже и не ждет нас опять в гости, – ухмыльнулся Сачихин.
– Это точно, по их подсчетам, мы уже находимся далеко за пределами района, – кивнул Огольцов, – а это нам и надо.
Внезапно Локис трижды похлопал в ладоши – два раз подряд и один – через паузу. Все насторожились – это было одним из условных знаков, принятых в группе. Данный сигнал означал «за нами следят». Дело в том, что сержант заметил на вершине близлежащего холма какое-то движение. Присмотревшись, он увидел там человека, явно не желавшего попадать в поле зрения миротворцев. Кто там был – пока оставалось загадкой, но выяснить это положение требовало немедленно. Появление нежелательных свидетелей, да еще и в самом начале операции, было весьма нежелательным явлением. Сейчас прежде всего надо было сохранить в тайне свой повторный визит во избежание лишних проблем.
Десантники не подали вида, продолжая находиться на том же месте, обмениваясь ничего не значащими фразами, а Локис приступил к немедленным действиям. Не привлекая к себе никакого внимания, он тихонько отдалился от основной группы. Сделал он это как можно незаметнее, тем более что ночь позволяла это осуществить гораздо легче.
Локис, избавившись от снаряжения, отходил в сторону, противоположную той, где сидел наблюдатель. Спустившись в глубокую ложбину, где он уж точно становился невидимым со стороны, сержант принялся продвигаться к намеченной цели, заходя с тыла. Крюк нужно было сделать немалый, да еще по сложной ночной местности, но выучка и опыт десантника – вещь серьезная.
Совершив такой марш-бросок, миротворец оказывался за спиной у врага. Здесь уже надо было двигаться предельно осторожно. Перевалив через очередной холм, Локис увидел нужного ему человека. Тот, лежа на животе, обозревал внизу площадку, на которой собрались десантники.
Стараясь двигаться как можно тише, Локис подполз на максимально близкое расстояние к неизвестному. Тот, не подозревая ни о чем, лежа на склоне, наблюдал за тем, что происходит внизу. Да, надо сказать, наблюдательный пункт здесь получался просто идеальным – десантники были видны как на ладони. Однако
