миротворцев из города. Для этого он был готов расшибиться в лепешку. Автобус обеспечили горючим настолько, что он мог бы доехать не только до аэро– порта, но и намного дальше.
– Конечно, жаль, – лицемерно вздыхал он, беседуя с Огольцовым, – что вы так недолго пробыли у нас. Агдамцы приняли миротворцев с радостью.
– Что поделаешь: служба, – разводил руками Огольцов, – у нас приказ вышестоящего командования, и мы должны его выполнять.
– Понимаю, – соглашался Хачатрян, – сам ведь служил.
Немного поговорили и о предстоящем освобождении Казаряна.
– Сидим словно на горячих углях, – сказал Сурен, – насколько это томительная вещь – ожидание. Ну, ничего, главное вызволить Левона из рук этих сволочей.
– Я думаю, вам это удастся.
– Дай-то бог…
– Пропустите! – послышался вдруг знакомый голос, и сквозь толпу к Локису протолкалась заведующая детдомом.
– Я так боялась не успеть, – запыхавшись, сказала Ануш, поправляя прическу, – как услышала, что вы уезжаете, так сразу – бегом сюда. Так что случилось? Почему вы так спешно оставляете Агдам?
– Командованию виднее, – пожал плечами Локис, – а мы только отвечаем: «Есть!» Значит, где-то мы сейчас нужнее.
– Но ведь и у нас проблем немало, – возразила Параджанян, – так что…
– Не мы же одни принимаем участие в миротворческой акции. Состав миротворцев – это представители других стран.
– Знаю я этих представителей, – махнула рукой заведующая, – им бы только деньги получать да сидеть в казарме. Очень жаль.
Несмотря на то что она была явно расстроена уходом россиян, сержант обратил внимание на то, что вид у нее все же гораздо более жизнерадостный, чем это было при их последней встрече, едва не окончившейся трагедией.
– Что, удалось? – догадался он.
– Да! Представьте себе, – кивнула она, – в этом плане все хорошо. Роберт со мной, он вернулся. Он осознал свои ошибки, отказался от этих дурацких планов мести…
«Ничего себе дурацкие, – подумал Локис, – дважды я мог бы остаться там, у церкви. С парализованными ногами».
– Сколько нервов он у всех извел, этот чертенок, – страшно вспомнить, – вздохнула Параджанян. – Да и стоял на грани совершения преступления, но, к счастью, теперь все в порядке.
– Так покажите мне вашего героя, где он? – сказал Локис. – Нельзя же уехать, не попрощавшись.
Заведующая повернулась.
– Роберт! Роберт, иди сюда! – позвала она мальчугана. – Иди, не бойся.
Миротворец с интересом наблюдал, как к ним подошел уже знакомый худощавый подросток с взъерошенными волосами. Мальчик выглядел виноватым, но старался держаться гордо.
– Ну, привет, стрелок, – весело сказал сержант, – не узнаешь?
– Узнаю, – тот потупил голову, уставившись на асфальт.
– Вот и свиделись, – продолжал Локис, – а я на тебя зла не держу, хоть ты едва меня не отправил на тот свет. Ты-то как?
– Спасибо, хорошо. – Ответы Роберта не отличались многословием.
– Сам вернулся?
– Я вылез из руин… а там тетя Ануш сидит. Поговорили…
– Она сказала, что ты решил вернуться к мирной жизни? – подтрунивал миротворец над смущенным мальчишкой.
Было видно, что тот с удовольствием избежал бы этого тягостного разговора. Мальчуган явно чувствовал себя не в своей тарелке, но деваться было некуда.
– Да. Спасибо, что меня остановили, – односложные заученные фразы явно звучали со слов заведующей, – это была ошибка. Я очень раскаиваюсь.
«Небось тетка теперь день и ночь ему мозги промывает, – подумал Локис, – что же, он это заслужил».
Сержант вдруг вспомнил свое детство и случай, произошедший лично с ним. Когда ему было примерно столько же лет, он с друзьями – такими же сорванцами – решили отличиться. В разожженный вечером под окнами школы костер мальчишки бросили найденную в лесу гранату. Сами же залегли в канаве неподалеку и принялись ждать. Да, бабахнуло тогда так, что большая часть окон школы на фасаде с этой стороны вылетела. Виновников тогда быстро вычислили, и влетело пацанам по первое число. Так вот, самым неприятным во всем этом было выйти каждому на сцену актового зала и повиниться перед всей школой…
Мальчик все ниже клонил вихрастую голову, и Локис уже не рассчитывал на какой-то откровенный разговор, как неожиданно Роберта прорвало.
– Да, вы знаете, дядя десантник, мне на самом деле стыдно, что я наделал. На самом деле – нельзя такое вытворять. А главное – что мог наделать! – жарко заговорил он. – Тогда меня словно подменили. Какая-то злоба сидела внутри меня, и мне хотелось наказать обидчиков. Я это говорю не потому, что мне тетя Ануш приказала. Я понял – не могу, не способен я убивать. Не потому, что я трусливый, вы не подумайте!
– Да я и не думаю, – усмехнулся сержант, – в том, что ты парень смелый, я уже убедился. Ты теперь, главное, старайся это доказывать в мирной жизни.
Подросток покраснел – то ли от смущения, то ли от стыда. Он рассказал о том, как «дошел да такой жизни».
– И вот когда уже сидел с винтовкой над дорогой, я уже целился в машину, но не смог выстрелить. Ведь это же была «Скорая помощь»… азербайджанская, с полумесяцем. Целился, а нажать спуск так и не сумел. Я потом еще несколько раз ее видел… Но главное, что были и другие машины – азербайджанские, а я уже понял – все. Не буду я стрелять. Вот только стыдно было перед своими, перед тетей Ануш. Думал – как я на глаза-то им покажусь?
Но десантник теперь вполуха слушал его дальнейшие слова. В том, что сказал подросток, Локиса вдруг заинтересовало кое-что.
– Так ты несколько раз видел эту «Скорую помощь»? – задумчиво переспросил миротворец.
– Ну да, – кивнул Роберт. – Она курсировала в обоих направлениях по агдамской дороге, а иногда и сворачивала в сторону. А что?
Слушая пацана, Локис сопоставлял и свои встречи с турком. Постепенно в голове складывалась кое- какая схема…
Внезапно его мысли прервал приказ Огольцова:
– Отправляемся! Все в автобус!
– Мне пора, – с сожалением произнес Локис, – может, еще когда увидимся.
– Я надеюсь на это, – обняла его Параджанян, – было очень приятно с вами познакомиться. Вы – благородный человек, Володя. Да и ваши товарищи тоже.
Миротворец пожал Роберту руку.
– Веди себя достойно, ведь ты мужчина. Слушайся тетю Ануш – она тебя плохому не научит. Понял?
– Так точно, – улыбнулся тот, – вы за меня не беспокойтесь, теперь я понял, чего не надо делать.
Автобус в сопровождении Сурена Хачатряна на «Опеле» выезжал из города. На улицах стояли люди, махавшие руками.
– Да, здесь провожают иначе, – отметил Онищенко, – не то что недавно было…
– Ну да, за исключением некоторых, – ухмыльнулся старшина.
Авакян шагал по кабинету. Он нервничал, и в уютном мягком кресле ему сейчас не сиделось. Тигран ожидал одного – сообщения Хачатряна. Время шло, и томительное ожидание затягивалось. Потушив в пепельнице очередной окурок, он подошел к большому освещенному аквариуму.
