задавать вопросы.
Курт и Отто Данциг в это время стояли поодаль, переговаривались.
– Если кого-то из ваших летчиков собьют, генерал? – спросил Курт.
– Ничего страшного, заменим другим. Я же не напрасно показал вам четверых.
– Что вы им обещали, генерал? – спросил Курт, который обратил внимание на совершенно счастливые физиономии пилотов.
– Разумеется, каждому – внеочередной отпуск, – улыбнулся Данциг. – Эти парни – настоящие асы, у каждого за плечами не один десяток воздушных боев… Посадить истребитель для них – что в городе, что в чистом поле – одинаково легкая задача.
Пилотов отпустили. Менгеле остался доволен, лишь спросил, как Данциг передаст им приказ.
– Не сомневайтесь, – повторил генерал. – Командир эскадрильи предупрежден, пилоты – тоже. В назначенный день двое из них будут освобождены от полетов. Я смогу подвести вас, Йозеф?
– Гм… Господин штандартенфюрер, – запинаясь, пробормотал Менгеле. – Сведения секретные, но все же… Вы – человек авторитетный. Разрешите посоветоваться…
– Да? – Курт принял серьезный вид.
– Фон Маннершток уже отдал распоряжение, – торопливо произнес Менгеле. – Начать последние приготовления к операции. Завтра среда. Сегодня состоялось последнее секретное совещание у коменданта, на котором были согласованы все детали…
– Что вы этим хотите сказать? – спросил Курт. – Я не знаю ни о каком совещании.
– Фон Маннершток распорядился не звать лишних людей, – сказал Менгеле. – Присутствовали саперы, я, генерал Данциг… Видимо, Маннершток сам хочет отчитаться перед Берлином!
– Вот оно что! – сказал Курт. – Кабинетные интриги! Он хочет добавить себе очков в глазах Гиммлера! Маннершток пожалеет!..
Ответом ему было молчание.
– Фон Хольтиц присутствовал? – резко спросил Курт, вспомнив о молчаливом заместителе Маннерштока. – Что он говорил?
– Фон Хольтиц молчал, – сказал Менгеле.
Данциг кивнул.
– Отлично, – раздраженно бросил Мейер. – Ну, если комендант не считает нужным меня информировать… – Он пожал плечами.
В двух словах дело было так. Менгеле побывал на совещании у Маннерштока, где были утрясены все вопросы. На четверг назначена операция по уничтожению партизан в катакомбах. Энергия Менгеле сделала свое дело, и Маннершток согласился найти применение газу «Циклон-Б», находившемуся на складах лаборатории доктора Менгеле. Для выполнения задачи выделены два подразделения, личный состав которых получил противогазы, проведен инструктаж, Менгеле сам выступал перед офицерами, а те потом должны были передать солдатам.
Вывод немецких войск из Парижа планировалось начать на следующий день после операции Менгеле. И как только последний солдат покинет город, все, что было заминировано, взлетит на воздух. Остальное довершит авиация, которая получит приказ генерала Данцига.
– Хорошо, – Курт наклонил голову. – Благодарю вас за сведения.
– Услуга за услугу, – запинаясь, произнес доктор. – Вы предупреждали меня, я рассказал вам. Но послушайте. Если вас спросят, доложите своему начальству, что я принимал участие в принятии решения…
Курт моментально понял, что Менгеле истерически искал спасения. Он кивнул.
– Хорошо, Йозеф, я подумаю, что можно сделать для вас. Какое сегодня число, господа? – вдруг спросил Курт Мейер.
– Пятнадцатое августа, штандартенфюрер! – ответил доктор. – Послезавтра премьера оперы! Приглашаю вас…
Курт усмехнулся. Все странным образом замыкалось на этой премьере.
– Разумеется, я буду в театре, – сказал Курт. – Приходите и вы, генерал, – обратился он к Данцигу. – А вы, доктор, и так будете там… Уверяю, господа, ничего нет страшного в том, что англичане и американцы так близко. Мы получим истинное удовольствие от искусства…
Глава 10
Англо-американские войска неумолимо приближались к Парижу. Иногда на городских окраинах можно было слышать звуки боев. В Париже стали появляться регулярные немецкие части, прибывавшие на поездах и тут же отправлявшиеся на фронт. Парижские больницы были переполнены ранеными. На улицах можно было видеть танки с солдатами на броне. Солдаты, однако, выглядели не так, как в 1940 году. Они не заигрывали с парижскими красотками. Парижане смотрели вслед немецким танкам с презрением, кое-кто сжимал кулаки.
В центральной Франции гремели бои. 28 июля были освобождены города Кутанс и Гранвиль, 30 июля – Авранш, 3 августа – Ренн, а 10 августа – Нант и Анже. В деревнях и городах вершилось правосудие над представителями коллаборационного правительства Петена, власть переходила к коммунам – стихийно создававшимся органам самоуправления.
17 августа в штабе 7-й американской танковой армии было многолюдно. За столом сидели черные от напряжения генералы де Голль, Паттон, Леклерк. Глаза у всех воспалены после бессонных ночей. Генералы согласовывали действия войск в наступлении. Генерал Александер, стоявший у телефонного аппарата, что- то кричал в трубку. Вот он положил трубку на рычаг и сказал:
– Они могут применить это бесчеловечное средство против партизан, и даже темпы нашего продвижения не спасут бойцов Сопротивления… – Речь шла о возможном применении «Циклона-Б» в парижских катакомбах.
– Партизан нельзя вывести? – спросил Леклерк.
– У меня самые последние сведения. Перед восстанием бойцы согласны идти на риск… Завтра они начинают восстание!
– А как насчет уничтожения самого Парижа?
– Ситуация вызывает тревогу. Военный комендант города Маннершток намерен в самое ближайшее время привести приказ Гитлера в исполнение… Правда, он еще надеется на Менгеле с его газом…
– Почему все замыкается на Менгеле?
– Если его газ уничтожит партизан, восстание не начнется. Немцы надеются пересидеть в осажденном Париже, пока не подойдет подкрепление из Германии.
Александер хмыкнул.
– Доктор – фигура важная, но, безусловно, не главная. Все решает фон Маннершток. Применение газа в катакомбах уничтожит партизан, такое количество вооруженных людей не сможет бесследно раствориться в Париже.
– Вы же сказали о восстании!
– Совершенно верно.
– У нас есть связь с Парижем?
– Только что была.
– Бомбардировка Парижа начнется не ранее чем последний немецкий солдат покинет город… – сказал кто-то.
– А наши парни могут прорваться по воздуху к аэродрому противника и уничтожить самолеты?
– Нет. Слишком сильный заградительный огонь…
– А что, если нам применить бомбардировки? – спросил Александер. – Метод испробованный, дает хорошие результаты.
Над столом повисло тягостное молчание.
– Вот что, – сказал Шарль де Голль. – Передавайте открытым текстом. Мы не будем ни бомбить, ни обстреливать город. Вы поняли меня? В Париже у многих есть радиоприемники. Пусть народ меня услышит!
– Вы хорошо подумали, прежде чем заявлять такое? – нахмурился Александер.
– Еще как! – надменно посмотрел на него де Голль. – Это мой город! И я войду в него, не повредив ни
