признакам выходило, что они – шпионы ОАЕ. А уж если Организация африканского единства заслала сюда законспирированных шпионов – это значит, Аддис-Абебу явно интересует все, происходящее тут… Вот и получалось, что от отчета гостей зависит признание или не признание людоедского режима африканскими странами.
– Думаешь, чиновники из ОАЕ могли попросить Триполи прозондировать тут почву? – задумчиво спросил Азариас Лулу.
– Конечно! Муаммара Каддафи, президента Ливии, хотя и называют… извините, диктатором, но в Аддис-Абебе еще принимают, – серьезно ответил Набука Вабанда. – Да и для прогнивших правительств Европы, Америки, Китая и России он полностью легитимный.
Азариас Лулу всегда симпатизировал полковнику Каддафи. И вовсе не потому, что тот являлся одним из спонсоров мирового терроризма и лучшим другом самых отмороженных международных негодяев. И даже не потому, что в восьмидесятые годы ливийские спецслужбы взорвали гражданский самолет над швейцарским местечком Локерби. Каддафи всегда смачно и со вкусом посылал подальше всех внешних врагов, все эти прогнившие демократии Запада, Востока, Севера и Юга. Если посланники ливийского диктатора действительно имели отношение к Организации африканского единства – с ними стоило попытаться договориться…
– Допустим, они действительно из ОАЕ, – задумчиво молвил гарант конституции. – Допустим, от них многое зависит… Каковы твои предложения, Набука?
– Сделать все возможное, чтобы у них сложилось адекватное впечатление от посещения нашей экваториальной демократической страны.
– Водка и шлюхи? – перевел президент с дипломатического языка на общедоступный.
– Мусульмане… Не пьют.
– Вот что значит слаборазвитая страна! – хмыкнул диктатор. – А что насчет девок?
– Тоже сомневаюсь – они ведь муж и жена. Во всяком случае, по документам.
– Может, встретиться и предложить денег? Или какой-нибудь скромный подарок… Каратов эдак на тридцать-сорок.
– Не думаю, что они на это пойдут. – Министр внутренних дел поджал толстые, как сардельки, губы. – Уж если их сюда послали с явно шпионскими целями, они не обрадуются, если их инкогнито будет раскрыто. Зато у меня есть другой план…
Изложение плана заняло у Набуки Вабанды десять минут – вне сомнения, он был составлен заранее. Министр внутренних дел был точен, лаконичен и деловит. Закончив, он преданно взглянул в глаза всенародно избранному.
– Это все? – строго спросил тот.
– Одной полицейской «наружки» явно недостаточно. Необходимо установить подслушивающие устройства везде, где только возможно: в их джипе, в их гостиничном номере, в ресторане, где они обедают, в душевой, где они моются, в туалете, где они… А главное – окружить их нашими людьми: горничными, официантами, рыночными торговцами и прочими тружениками…
– Я думаю, вокруг них и так немало твоих людей крутится! – похвалил Азариас Лулу.
– Энтузиазм масс. – Набука Вабанда потупил взор.
– Смотри только, чтобы без перебора…
– Да какой перебор, Ваше Высокопревосходительство?! Все, кто случайно или… неслучайно будут встречаться с этими ливийцами, обязаны скромно улыбаться, вежливо кланяться и при случае аргументированно доказывать гостям, как они любят своего президента, как возмущены клеветническими измышлениями его врагов…
– А если кто-нибудь из них по дурости… что-нибудь ляпнет? – прикинул гарант конституции.
– Я им ляпну! – Кулак главного полицейского страны сжался так, словно бы лег на рукоять резиновой дубинки. – Я им такое ляпну! Не забывайте, Ваше Высокопревосходительство, что все наши граждане работают по контрактной системе. Их можно выкинуть на улицу в любой момент, и никто за них не заступится. Одно только лишнее слово…
– Ладно, уговорил. – Азариас Лулу поднялся с президентского кресла, формой и размерами напоминающего монарший трон. – Действуй. Все – под твою ответственность. Если нас восстановят в Организации африканского единства… получишь такую награду, о которой даже не мечтаешь.
– Приложу все силы! – заверил министр внутренних дел.
– А главное, протоколы прослушки и доклады «наружки» каждые шесть часов мне на стол!..
После памятного визита в загородную резиденцию диктатора и знакомства с крокодилами русских моряков больше не трогали. Видимо, полицейские решили, что пленники вскоре и сами дозреют до признательных показаний. В арсенале следователей наверняка были припасены и иные способы психологического давления, вроде экскурсии в холодильник президентской столовой или морских прогулок по кишащему акулами заливу. Но неожиданный визит Бамбучо Костяна ослабил их пыл. Видимо, живодеры инстинктивно почувствовали, что к ним наведался не просто министр информации и пропаганды, но и будущий президент.
И капитан Алексей Флеров, и остальные члены экипажа уже давно потеряли счет времени. Календаря в камере не было. Никакой системы в смене охраны, по которой можно было бы сосчитать дни недели, – тоже. Единственное, что оставалось неизменным, – прогулки в тюремном дворике, куда пленников выводили после обеда. Сперва моряки прогуливались вместе с остальными заключенными, преимущественно чернокожими уголовниками. Большинство из них было настроено к белым весьма агрессивно. Однажды двухметровый громила с физиономией цвета сапожной ваксы обозвал боцмана «беложопой свиньей», за что немедленно поплатился – боцман разбил ему нос и сломал челюсть. И хотя охрана явно симпатизировала собрату по разуму, русским все-таки отгородили отдельный прогулочный участок размером с баскетбольную площадку…
Флеров изучил на этом пятачке каждый камешек, каждую выбоину. Естественно, особенности охраны двора его также интересовали; мысль о побеге по-прежнему владела капитаном «Новочеркасска».
