брызжа слюной:
– Я, черт возьми, еще не закончил! Это ваше счастье, что гениальность господина Брауна все-таки позволит вам выполнить задачу! Хотя и на этот счет у меня есть сильные сомнения! Если русским стало известно об этом секретнейшем строительстве, то кто мне даст гарантии, что они не прознают о плане запуска «Vergeltungswaffe» не с заново отстроенной базы, а с воды? Вы сможете сохранить в секрете реальный план?
– Мой фюрер, – на редкость спокойно начал Гиммлер, – поскольку мы с господином Вернером фон Брауном вместе отвечаем за успешный исход операции, то и работу над осуществлением этого плана мы изначально начали проводить в плотном взаимодействии. Утечка информации о ложном строительстве была согласована с господином конструктором и намеренно передана русским. В среду рабочих из числа военнопленных были внедрены несколько наших агентов. Они создали так называемое «лагерное Сопротивление» – организацию «ЛПФА». Мы до поры до времени закрываем глаза на их связь с норвежскими бандитами. Те, в свою очередь, имеют тесный контакт в основном с английской разведкой, которая щедро делится информацией с Москвой, – вздернул плечи Гиммлер.
– Вы в этом уверены?
– Полностью, мой фюрер. Хочу заметить, что при обстреле объекта русские умудрились не попасть в лагерные бараки.
Гитлер, соглашаясь, кивнул, и шеф СС продолжал:
– Сейчас русские пребывают в полной уверенности, что стройка полностью уничтожена. Так оно и есть на самом деле. Мы начнем новое строительство. И пусть русские думают, что у них в запасе есть еще месяц-другой. Прежде чем приступить к решающей фазе операции, необходимо усыпить их бдительность. И уверяю вас, мой фюрер, что следующий удар по цели нанесут не они, а мы.
Доводы Гиммлера звучали убедительно, однако у Гитлера еще оставались кое-какие сомнения:
– Герр конструктор, – снова обратился он к Вернеру фон Брауну. – Коль уж вы отказались от наземного запуска «Vergeltungswaffe», может быть, целесообразно поступиться и запуском с моря?
Фон Браун непонимающе посмотрел на вождя.
– Я же говорил, что в войне очень ценятся неожиданные решения, – Гитлер с азартом потер ладони. – Давайте запустим ракеты с фронтовых бомбардировщиков «Хейнкель-111»?
– Мой фюрер, – с сомнением покачал головой немецкий конструктор, – боюсь вас разочаровать, но это невозможно.
– Почему? – удивился Гитлер. – Вы же осуществляли запуски «Фау-1» с этих самолетов? И удачно осуществляли!
– Но «Фау-2» – это совсем другое оружие. При старте самолеты просто сгорят вместе с летчиками.
– Плевать мне на сотню самолетов. Если нам удастся вывести из строя мурманскую артерию, эти потери будут оправданны.
– Но мой фюрер, – пытался убедить вождя фон Браун, – боевой вес «Фау-2» почти тринадцать тонн! Это больше, чем весит сам самолет! «Хейнкель-111» просто не сможет взлететь!
– Ну что ж, – согласился фюрер с доводами конструктора, – значит, у Геринга останется сто лишних летчиков. Вы говорили еще, герр Браун, что для точного попадания в цель ракете нужна радионаводка?
– Да.
– И как у нас обстоят дела с ней?
– Оборудование изготовлено, мой фюрер, – вступил в беседу молчавший до сих пор министр вооружений и боеприпасов. – Фирма «Сименс» изготовила мощные и компактные радиопередатчики. Они искусно упакованы в бытовые предметы и продукты питания. Остается только переправить их и активировать в назначенное время.
– Специально обученная команда готова вылететь и десантироваться в районе Мурманска, как только будет известна дата старта ракет, – не дожидаясь вопроса фюрера, доложил Гиммлер.
– Отлично, – фюрер вновь приободрился. – Я согласен с вами. Пусть русские и дальше думают, что для запуска «Vergeltungswaffe» на побережье строится новая площадка. Но, господа, через три недели – вы слышали? – ровно через три недели, и ни днем позже! – по Мурманскому порту должен быть нанесен такой удар, от которого большевики уже никогда не смогут оправиться!
Глава 15
Спустя всего несколько дней в совершенно безлунную ночь у побережья Кольского полуострова всего в двух-трех милях от Мурманска всплыла небольшая субмарина без каких-либо опознавательных знаков. Судя по размерам, судно никак не могло считаться боевой единицей и нести на борту оружие тяжелее пулемета «МG-42». Подводное судно явно было предназначено для других целей. Собственно, оно никогда и не было военным. Раньше субмарина служила абсолютно мирным целям, находясь в распоряжении немецких гидрологов и океанологов. Позже, уже при нацистах, суденышко у ученых отобрали и передали ведомству Шелленберга. По необходимости услугами этого корабля пользовались ведомства Канариса и Гиммлера.
В утробе субмарины, за плотно задраенными иллюминаторами находились четверо человек: единственный моряк, в одном лице исполняющий обязанности матроса, механика, штурмана, радиста и капитана, инструктор фирмы-изготовителя «Сименс», в строгом гражданском костюме, но с эсэсовской повязкой на левом рукаве, и молодые мужчина и женщина. На женщине была драная телогрейка, бывшие когда-то белыми валенки и аккуратно заштопанная во многих местах юбка. Голову ее прикрывал давно не стиранный коричневый платок. Мужчина выглядел ей под стать: шинель – самое распространенное пальто на все сезоны, ватные брюки, армейские сапоги и шапка-ушанка с дыркой от пули чуть повыше правого виска. Обычная форма демобилизованного солдата, без знаков отличия.
– Мы у цели, – громко сообщил капитан. – До Мурманска около четырех километров. Море абсолютно спокойное, полный штиль. Ближе подойти не могу. Русские понатыкали мин. Боюсь в темноте напороться.
– Догребем как-нибудь, – нервно улыбнулся отставник. – Научены.
– Давайте без шуток, – строго перебил эсэсовец. – Вам поручено выполнить серьезнейшую задачу. И давайте-ка перейдем на русский. Забыли, чай, как по-русски-та балакають? – добавил он на чистейшем кубанском наречии.
– Так вы бы уж и в лохмотья обрядились, – усмехнулась женщина, – чтоб нам привычнее было. А то, бабы, гляньте, сам модный лапсердачок напялил, а нас у грязные лахманы нарядил! – женщина саркастически поддержала игру шефа. – Что, гражданин начальник, у Германии мыло кончилося? Постирать нечем?
– Руководство посчитало, что естественнее будет одеть вас в то, в чем вы пришли к нам.
– У меня, конечно, – встрял в разговор мужчина, – от пули шрам есть, только всякий дурак разберется, что рубцу этому никак не меньше чем полгода, может, и больше. А по документам выходит, что я получил ранение и комиссован месяц назад. Это как будет?
– Это не в моей компетенции, – растерянно пожал плечами инструктор. – Я всего лишь представитель фирмы и отвечаю за оборудование. Вопросы надо было задавать своему начальству. От кого вы получали инструкции? От господина Меера? Вот у него бы и поинтересовались.
– У него поинтересуешься, – зло прошипела женщина.
– Эй! Я не намерен торчать тут три часа и выслушивать ваши препирательства! – рявкнул капитан. – Мое дело доставить – я доставил. Извольте покинуть лодку, или что там вы должны делать. Наговоритесь на вашем дурацком языке на берегу.
– Между прочим, – игриво повела глазами в сторону моряка женщина, – это язык Толстого и Достоевского, Чехова и Тургенева. Это великий язык прилагательных, язык страсти, любви и соблазна… – Женщина была красива, и ее уродливый наряд только подчеркивал броскую внешность.
– Ziegen… – процедил сквозь зубы капитан и отвернулся.
Инструктор меж тем поставил на небольшой лабораторный столик саквояж и стал извлекать из него всевозможные предметы: куклу, банки с американской тушенкой, кисет с табаком.
– Мало наших дураков, – проворчал отставник, – так и вы нас завалить решили?
– Зачем это? – удивился эсэсовец.
