Часто при этом я видел перед собой Францию. Вот трупы убитых солдат Гитлера. Вот их тяжелые сапоги. Мог ли я забыть, как эти сапоги стучали по пустой улице Шерш-Миди в страшное июньское утро? Я не наблюдатель. Я ненавижу бесстрастье. Я видел развалины русских городов, тела замученных, виселицы. Я видел и немцев в Париже. Я не знаю, что страшнее — развалины Ржева или не тронутый огнем Париж, по которому гуляют боши?
Давно говорили о том, что Франция — вторая родина каждого. С двойным правом я могу повторить эти слова: лучшие годы моей жизни прожиты во Франции. Я ел ее хлеб и пил ее вино. У нее я учился самому трудному искусству — жизни. Нельзя унести землю на подошвах башмаков. Можно унести небо в сердце. На русских фронтах со мной было небо Франции.
Все знают, что дала Франция миру. Нужно ли напоминать, что в беге с эстафетой Франция занимает ответственное место, что нельзя перейти от Возрождения к современности, от гуманистов к новому обществу, минуя Великую французскую революцию? Наша юная республика вдохновлялась примерами французских революционеров и самозабвением великих лет.
Сейчас, в огне испытаний, мы снова видим героическую и вдохновенную Францию. Мы можем сказать, читая о франтирерах Савойи: вечная Франция. Ее образ был заслонен туманом благополучия. Так рождался лжепортрет: Бекон ле Брюер. Но подлинная Франция это не Луи-Филипп, это Бальзак и 48-й. Это не рантье, это защита Парижа и Артюр Рембо. Это не Панама, это Верден, это не Пьер Лаваль, это герои Савойи. Гармония в представлении филистера становится скопидомством, мера подменяется мерами. Франция — страна высокой гармонии, и это помогает ей откинуть принятые нормы, стать героиней. Так пастушка становится Жанной д'Арк. Так рабочие из предместий Парижа повторяют подвиги Роланда.
Многие французы поняли, как они заблуждались в оценке Советской России. Трудно разгадать чужой мир. Трудно, прожив жизнь среди виноградников Бургундии, разобраться в душевном климате сибирской тайги или степей Дона. Война сблизила народы. Имя Сталинграда для сражающейся Франции стало своим. Французы поняли, что Красной Армии есть что защищать. Дело не в простой благодарности, не только в том, что миллионы палачей Франции погибли на русской земле. Тиф ведь тоже убивает немцев, но тиф — это только болезнь. Как бы ни был далек тот или иной из моих читателей от идеологии Советской России, он теперь знает, что свобода вдохновляла защитников Сталинграда. Свободу люди одевают по-разному — люди и века, но свободу ни с чем не спутаешь. Свобода витает над фронтами России. Свобода проходит по улицам обновленного Парижа. Свобода заряжает ружья франтиреров. Это — наша общая страсть. Она ведет нас в бой. Она поможет нам победить мир автоматов, механику насилья, Германию.
Фюрер играет Гамлета
Новый год Германия встретила так, как встречает приговоренный к казни рассвет. На Новый год немцы узнали о продвижении Красной Армии к Новоград-Волынскому, к Бердичеву, к Виннице. Берлин, или, вернее, то, что еще осталось от Берлина, на Новый год справил своеобразный юбилей: сотую бомбардировку.
Гитлер произнес очередную речь и опубликовал очередной приказ. Где былая резвость фюрера? Он забыл о Москве. Он забыл и о «жизненном пространстве». Мюнхенский громила прикидывается казанской сиротой. Он хочет погасить пожары Берлина своими крокодиловыми слезами. Он хочет подбодрить немцев проклятьями. Бесноватый проклинает все и всех: Красную Армию и Савойскую династию, английских летчиков и маловерных. В 1942 году фюрер заявил: «Это будет год окончательной победы». Теперь фюрер пытается утешить немцев рассуждениями о бренности всего сущего: «Нет вечных войн, когда-нибудь кончится и эта война».
Несколько лет тому назад Гитлер прикидывался Александром Македонским и цитировал Наполеона. Теперь он прикидывается философом и цитирует Шекспира. Свой приказ Гитлер заканчивает словами: «Быть или не быть?» Фрицам предлагается разрешить дилемму, терзавшую принца Датского. В обращении по радио Гитлер поясняет: «В этой войне не будет победителей и побежденных, будут погибшие и выжившие». Злосчастные колбасники, им мало фугасок и сводок об эластическом драпе, им еще нужно разрешать философские проблемы и разгадывать загадки.
Впрочем, можно прийти на помощь тупым немецким обывателям. Можно их прежде всего успокоить: не только все войны на свете кончаются, но теперь уже виден конец этой войны. Народы выживут, а Гитлер и его помощники погибнут. Зачем берлинцам ломать голову над гамлетовским вопросом? Исход войны ясен: гитлеровской Германии не быть.
Победа человека
Кажется, нет народа на свете, который так бы любил театр, как наш. Может быть, потому, что в жизни наши люди чуждаются всего театрального, им не по нраву аффект, они избегают поз и с прирожденным недоверием относятся к пафосу. Итальянец или испанец объясняются в любви, как будто они на сцене. Они произносят потрясающие монологи. Наши девушки, услышав такие речи, решили бы, что над ними смеются. Наши юноши ходили месяцы и думали, как бы обыкновенней, невзначай сказать любимой о своих чувствах. Часто наши ораторы говорят о великих подвигах, как о повседневных заботах. В русской природе стыдливость, издавна наш народ облекает в скромную будничную одежду большие чувства и большие дела.
Много незаметного героизма показал советский солдат. На далеком севере, среди камней и пурги, стоят бойцы. Немцы здесь пристрелялись к каждой ямке. Любое неосторожное движение — это гибель. В такой войне нет ничего, потрясающего ум или сердце, но она требует от человека большой выдержки и большого мужества. Неприметен героизм саперов, санитаров, связистов… На сцене война — это выстрелы, знамена, исторические фразы, труба горниста, мрамор победы. А война сложное и тяжелое дело — здесь и смерть, и сердечная тоска, и хозяйственная забота.
Мы увидели города и села, которые два года были в немецких руках. Навстречу Красной Армии выходят партизанские отряды. Они состоят из сильных и храбрых: это отбор лучших. Мы знаем про их подвиг. Мы знаем про дела «Молодой гвардии». В древние времена таких людей причислили бы к полубогам или к святым. Есть нечто исключительное в самой душевной структуре Зои Космодемьянской или Олега Кошевого. Но мы мало знаем о героизме людей, никак не рожденных для того, чтобы стать героями, о подвигах, которые рождались непроизвольно от простейших и в то же время прекраснейших добродетелей — от верности, от чести, от любви к родине, к соотечественникам, к правде.
Подлинные чувства проверяются в дни испытаний. Каждый школьник знает, что Советское государство — это общее достояние. Но вот настали годы суровой проверки. В городе Золотоноша была больница. В сентябре 1943 года немцы объявили: весь персонал должен эвакуироваться на запад, инструменты сдать немцам, а больницу сжечь. Обыкновенные люди — врачи, фельдшера, сестры, кладовщик, кухарка — начали необычайную войну. Они решили спрятать инструменты, скрыться от эвакуации и отстоять больницу. Они проделали ряд смелых и хитроумных операций. Заведующий больницей доктор Кучерявый, рискуя жизнью, на глазах у немцев вынес три ящика с инструментами. Врачи и служащие закопали эти ящики. Весь персонал скрылся от эвакуации. В городе шли уличные бои. Служащие больницы, убив двух поджигателей, отстояли часть больницы — терапевтическое отделение и кухню. Из огня вытащили операционные столы, и в тот же день золотоношская больница возродилась для
